Исповедь о жизни, любви, предательстве и смерти

Тотчас мы решили из разрозненных военно-исторических отрядов создать образцовую пехотную часть, полубригаду эпохи революции (так в эту эпоху стали называться полки), причем создать эту часть на уровне лучших стандартов реконструкции, и принять, таким образом, участие во всех главных исторических праздниках этого важного юбилея.

С Массеной (Приходько) и Друо (Сомовым) все было понятно, они были воинами «французской армии» реконструкции. Но Валькович и Космолинский также попросили вписать их в ряды французских войск. Вадьковича я без всяких проблем зачислил в будущую полубригаду рядовым, а вот с Петром дело обстояло сложнее. У него была красивая борода, с которой он никак не хотел расстаться. Но в ту эпоху бороды во французской армии категорически не носили. Вообще ношение бороды мужчиной в Западной Европе XVIII — начала XIX вв. было чем-то неприличным, несовместимым с правилами хорошего тона. Однако выход нашли. Дело в том, что в то время в каждой пехотной части существовали небольшие отряды «сапер». Это не были солдаты инженерных частей, которые существовали в качестве отдельных рот и батальонов под командованием инженерных офицеров. Саперы же пехотных полков были просто самыми отчаянными из гренадеров, это был своеобразный штурмовой отряд, солдаты которого были вооружены, кроме огнестрельного оружия (короткого карабина), огромным топором, с которым они устремлялись первыми на штурм вражеских укреплений, выламывали ворота фортов, крушили все препятствия на пути штурмовых колонн. Вот эти-то полковые саперы, обычно маленький отряд 8-12 человек, носили в качестве особого отличия бороды, как бы подчеркивающих некую «маргинальность» их владельцев, стоявших вследствие особого риска, сопряженного с их службой, как бы немного «вне общества». Саперы были элитой из элит, храбрейшими из храбрых, не случайно поэтому на парадах они шли самыми первыми, перед ними ехал только полковой командир с полковым адъютантом. За саперами на параде шли барабанщики, затем музыканты, затем гренадеры (лучшие солдаты полка), а только уже потом основная масса личного состава части.

Так что сошлись на том, что Петр Федорович будет нашим полковым сапером и тем самым сохранит бороду.

Ну вот, а теперь можно вернуться в начало 1989 г. В период создания Федерации военно-исторических клубов СССР. Мы конечно наметили много мелких локальных мероприятий в нашей стране, из крупных впервые было решено сделать Бородинский военно-исторический праздник силами военноисторических клубов. Но главным ударным мероприятием года, которое должно было серьезно продвинуть наше дело, должна была стать поездка советской военно-исторической делегации на празднование 200-летия французской революции.

Для этого, как я уже говорил, мы решили создать единообразную часть. Иначе говоря, мне нужно было выбирать, что это будет за полубригада. Выбор был во многом предопределен. Во Франции на празднике нас должен был прежде всего встречать клуб «18-й линейный полк (полубригада)». В эпоху революционный войн, в первую кампанию Бонапарта в Италии в 1796–1797 гг. 18-я линейная шла всегда вместе с 32-й линейной полубригадой.

Именно об этих славных частях генерал Бонапарт сказал фразы, позже записанные на их знаменах: «Храбрая 18-я, я знаю, враг не устоит перед вами!», а на другом знамени: «Я спокоен, там 32-я!»

Итак, мы решили воссоздать знаменитую 32-ю линейную полубригаду, в будущем не менее знаменитый 32-й линейный полк, который, кстати, в 1807 г. под Фридландом будет биться с одним из самых славных русских полков Павловским гренадерским.

Никогда, наверное, за время нашего сотрудничества с властями нам так не помогали. Во-первых, были без задержек урегулированы все проблемы с выездными визами (они еще оставались), дали денег на покупку сукна, на пошив униформы, на билеты для всего личного состава (35 человек) на самолет… и даже выдали всем форму… советских олимпийцев! Да, да, после олимпийских игр 1980 г. остался запас неиспользованной формы, которую советские спортсмены надевали, естественно не для состязаний, а для приемов и торжественных встреч. Светлые, изящно пошитые костюмы и… белые элегантные шляпы! Советская «делегация» должна была выглядеть достойно даже во время, свободное от маневров реконструкции!

Я отправился во Францию примерно на пару недель раньше, чем все остальные, чтобы решать вопросы на месте. А они действительно возникли. Оказалось, что французская бюрократия тоже была не сахар. Если наши нам быстро выдали визы, то почему-то возник вопрос с въездными французскими визами. Пришлось с моим другом Тьерри Жилем идти в Министерство иностранных дел и бегать пару дней по всем инстанциям. К счастью, все закончилось удачно. По выходу из министерства Тьерри гневно высказался по поводу чиновничьих препон, думая очевидно, что ничего подобного в СССР нет. Он воскликнул:

— Послушай, это у Вас перестройка! А здесь видишь, что делается! — а потом в сердцах добавил:

— Но что ты хочешь — это Франция, понимаешь, Франция!