Исповедь о жизни, любви, предательстве и смерти

Французское правительство подписало в марте 1962 года с представителями отрядов сопротивления так называемые Эвианские соглашения, согласно которым французские войска выводились из Алжира, а власть в стране переходила к руководству отрядов боевиков.

Для генералов французской армии в Алжире, для многих офицеров и солдат, героически сражавшихся за французский Алжир, это было пощёчиной, предательством… Ведь ценой огромных жертв они победили. Сопротивление превратилось лишь в отдельные вылазки и теракты, с которыми тоже вскоре всё должно было быть покончено.

Под руководством генерала Шалля, Зеллера, Салана и Жуо в апреле 1962 г вспыхнул мятеж французской армии, и мятежные генералы собирались уже выслать на самолетах несколько батальонов десантников, чтобы захватить Париж и установить во Франции военную диктатуру. Но де Голлю удалось, поставив на карту весь свой политический авторитет, внести разлад в ряды мятежников и арестовать наиболее опасных. Мятеж был подавлен, а парашютисты не стали десантироваться на Елисейский дворец.

Но для миллионов французов, проживавших в Алжире, это была страшная катастрофа. Им нельзя было более оставаться в стране, где захватили власть экстремисты и французам грозили теперь не просто проблемы с работой, учёбой или бизнесом, но и жизни их были в опасности. Это был страшный исход, более чем двух миллионов человек, живших здесь не просто с рождения. У многих семьи приехали ещё в XIX веке, и алжирская земля была не только их родной, но и землёй их отцов, дедов, а у кого-то даже и прадедов! И вот теперь, бросая всё нажитое несколькими поколениями, бросая на произвол судьбы могилы отцов, надо было бежать с одним чемоданом в руках на забитых до отказа кораблях!

А для капитана Грийо этот исход стал не просто трагедией, а чудовищной катастрофой. Он должен был поставить перед своими бойцами вопрос — либо они становятся солдатами французской армии, и вместе с ней, оставив дома и семьи, уходят во Францию, либо остаются в Алжире, но на свой страх и риск. Только 24 бойца решили вступить во французскую армию, а 180 остались…

За капитаном Грийо прилетел вертолёт, и он получил приказ улететь на нём, оставив отряд, носивший его имя! Грийо, как офицер для которого слово приказ было священным, не мог ослушаться. Он улетел, покидая против воли своих бойцов, зная, что им грозит. Жорж сказал, что это был единственный раз в его военной карьере, когда он зарыдал. Слёзы текли из глаз сурового воина, прошедшего огонь страшных битв, ведь он понимал какая участь ждёт его бойцов, оставшихся в Алжире, но ничего не мог сделать. Действительно, почти весь личный состав его отряда, оставшийся на родине был в последствии уничтожен, а многие его воины приняли мученическую смерть, растерзанные боевиками. Это был самый трагический момент в жизни Жоржа Грийо.

Ну а дальше его военная карьера пойдёт без потрясений. Он стал как и положено майором (chef de bataillon), подполковником и наконец в 1979 году получил звёзды бригадного генерала. Его последняя должность — командующий корпусом французских войск в Германии. Будучи в этой должности Грийо был вхож в Елисейский дворец, часто общался с президентом, премьер-министром и главкомом сухопутных войск Франции…

Когда генерал Грийо закончил свой рассказ, лишь малую часть которого я привёл в книге, все были ошеломлены. Ощущение было такое, что мы перенеслись в эпоху «Трёх мушкетёров» или в Наполеоновское время. Мои друзья в ответ также немного рассказали о себе, о своих боевых эпизодах, также порой опасных и героических. В общем дух, который витал вокруг нас в этот вечер — это был дух отваги, рыцарства, героизма и беззаветного служения своей стране.

Эта встреча, как позже сказал Жорж, была для него очень важна, ибо он понял, что Россия живёт, что в нашей стране есть доблестные люди, что несмотря на развал 90-х годов она должна была подняться, чтобы, как мечтал генерал, Россия и Франция стали союзниками.

А в заключении нашего вечера Грийо, поблагодарив меня за всё, что я сделал для Франции и России, вдруг снял с себя орден Почётного Легиона, добытый в огне боёв, и надел мне его на грудь.

— Ты его достоин, — сказал генерал уверенным, командным голосом.

Для меня это была огромная честь, ведь Жорж отдал мне крест, заслуженный кровью, пролитой на поле чести. Этот знак, полученный из рук героя, означал для меня не меньше, чем официальная награда за подписью президента Французской республики, которую мне вручили в 2003 году.

Из особенностей этого вечера, я хотел бы отметить ещё одну. Грийо, прошедший суровую школу командования на войне, умел видеть человека, и читать в его глазах. Среди всех собравшихся за столом, он отметил как ни странно Лассаля, который никогда не был офицером ни Советской ни Российской армии, просто в нём увидел воина сродни себе. Позже, когда мы не раз встречались с Жоржем во Франции, одной из первых фраз его было:

— Как там Лассаль? Как у него дела?