Исповедь падшего

Зима выдалась мягкой, отнюдь не капризной и даже тот, кто не питает любви к этой своенравной поре года, бесспорно изменил бы свое мнение. Большинство домов Германии, Франции и Бельгии напоминали мне домики из сказок, тех самых, которые Бетти изредка читала мне тайком когда-то давно, а снег — крупный и пушистый — придавал им еще больше волшебства. В таких местах даже взрослый может вновь ощутить себя ребенком. Думаю, прогуливаясь по этим сказочным улицам с каменными дорожками, мостами, каналами и, словно заколдованными, зданиями, я отчасти компенсировал себе утраченное детство. Потом зима плавно сменилась весной, которая принесла с собой особое очарование! У меня была веская причина считать эту пору исключительной: именно она дала мне новую жизнь, перемену событий, переезд в Нью-Йорк… Мое рождение произошло летом, а вот рождение подлинного меня состоялось весной.

Даже спустя несколько месяцев наших каникул я ни на секунду не задумался о возвращении. Об этом говорил только Дэн, с беспокойством твердя про отель, словно о брошенном ребенке. Оказалось, в делах, которые ему интересны, в которые были вложены его силы, энтузиазм, ум и деньги, Дэн действительно куда более ответственен, чем я предполагал.

Сейчас я пребывал в состоянии праздника. Мне захотелось двинуться куда-нибудь еще, подальше от дел и забот, от скучных мыслей и надоевших пейзажей. Но мое предложение — оставить Европу и отправиться в сторону Африки — было молниеносно отклонено.

— Я устал от веселья и гостиничных номеров. Уже заканчивается весна. Мы должны вернуться в Нью-Йорк!

Всего две фразы Дэна разрушили мою безмятежную радость на тысячу кусков.

— Ты устал? А как же мое мнение? Оно не имеет значения? Мы молоды, так почему же мы не можем еще немного повеселиться?

— Быть молодым — не значит быть глупым. Похоже, Мартин, свой разум ты оставил где-то в Чикаго, — говорил он, аккуратно укладывая в чемодан свои рубашки. — Теперь мы серьезные люди, у которых есть бизнес, ответственность и цели. Веселье и без того затянулось, а посему мы немедленно покидаем Турин.

Мои щеки налились багровым румянцем, и тут Дэн посмотрел мне в глаза.

— Вижу, ты в ярости. Лучше бы тебе присесть на минуту и задуматься над моими словами. Прости, Мартин, но ты сам вынуждаешь меня брать ситуацию в свои руки. Не думай, что мне это приятно, но, боюсь, домой по собственной воле ты соберешься еще не скоро, а нам действительно пора вернуться!

— Каким же правильным ты стал! — со злобной ухмылкой ответил я. — А что, если я не поеду?

— Это твое право. Если совесть позволит тебе бросить все дела на меня — оставайся! Съезди в Каир, посмотри на культуру Марокко, поешь африканских блюд и не забудь оставить деньги на обратный путь, если до того не промотаешь все до последнего цента. А я еду домой! — Дэн закрыл крышку чемодана и поставил его на пол у двери.

Тут и думать оказалось не о чем. Во мне было много рвения, а вот смелости недостаточно, чтобы продолжить путешествие одному. Стиснув от злости зубы, я нехотя и яростно стал упаковывать вещи.

Ясная погода Турина с улыбкой проводила нас в обратный путь. И, прощально глядя на его живописные окрестности через окно поезда, я до дрожи ненавидел не до конца убитую в себе слабость и уверенность Дэна, покровительственно бравшую надо мной верх.

Глава вторая. Возвращение

Вернувшись в Нью-Йорк, Дэн засиял от радости. Впрочем, и я, едва ступив на порог уже породнившегося мне города, понял, что соскучился по всему, даже по американскому воздуху.

Оставив дома вещи, мы поспешили в отель. Управляющий Эдгар Уолинс был явно счастлив нашему приезду, ведь это сулило ему весомое облегчение в работе. Он с гордостью сообщил Дэну, что помощь его отца не потребовалась, а после приступил докладывать нам обо всех происшествиях за прошедшее время.

— В прошлом месяце у одной пожилой дамы застрял в замочной скважине ключ, когда она пыталась войти в номер. Женщина чуть ли не в истерике ругала меня за неисправные замки и несерьезное отношение к работе. Список оскорблений был велик. Спустя двадцать минут, когда пришел мастер, выяснилось, что замок она пыталась открыть ключом от своей квартиры, а ключ от номера лежал в ее сумочке. После череды оскорблений мне пришлось выслушать сотню извинений. Всего лишь недоразумение, однако замок в номере был испорчен. Его пришлось заменить, — рассказывал управляющий. — А еще некий мистер Джонсон прожог сигарой матрац в 88-м…

— Это мелочь. Счастье, что пожар не случился! — заметил я и в ужасе поднял брови.

— Верно, сэр. Да, деньги за матрац он вернул. Мы уже заказали новый. Пожалуй, это самые серьезные из неприятностей, если не считать разбитую в коридоре шестого этажа вазу и неосторожность помощника повара: неделю назад он обжег руку, и мне пришлось найти ему временную замену.

— Благодарю, мистер Уолинс! — одобрительно сказал Дэн, выслушав его отчет. — Я полагал, Вы будете все записывать, однако вижу, Вам удалось запомнить даже такие мелочи. Я очень Вами доволен!