Исповедь плохой подруги (СИ)

Наверное, прошла еще минута, прежде чем улыбка все же сползла с Адель. Я не собиралась первой начинать диалог, пусть она сперва скажет, что думает. А уж я потом начну все выкручивать так, будто она во всем виновата. Это ее тактика, так пусть теперь она работает против нее.

— Ксюш, — наконец сказала Адель. — Что ты здесь делаешь?

— Ем.

— Ты сама?

Я кивнула. Адель промолчала, но я видела, что ее губы сжались и на мгновение глаза превратились в щелочки.

— Не ожидала? — спросила я, не желая упустить шанс позлорадствовать.

Хотя внешне я держалась спокойно, внутри все клекотало. Долго я так не выдержу. Очень скоро Адель увидит, как я нервничаю и тогда ей не составит труда снова сделать из меня виноватую.

— Да, — просто сказала Адель.

Такого ответа я ожидала меньше всего. Она запросто приняла то, что ошиблась? Ну и ну. Почувствовав себя капельку смелее, я перешла в атаку:

— Почему ты сказала, что занята? Почему не позвала меня тоже? Ты же знала, как мне было плохо все эти дни.

На последних словах я еле сдержалась, чтобы не всхлипнуть. Адель смотрела на меня с легким прищуром. Наверное, под этим взглядом я бы вскоре разрыдалась, но тут в туалет зашла какая-то женщина. Она не обратила на нас внимания. Зато Адель пришлось отступить от двери, чтобы дать ей пройти, и она оборвала зрительный контакт. Я шумно втянула воздух и сжала кулаки. Надо держаться, иначе все снова повторится — я посчитаю, что нет ничего такого в поступке Адель, а она в который раз убедится, что со мной можно обращаться так, как ей заблагорассудится.

Когда я в следующий раз подняла взгляд, то увидела, что Адель стоит гораздо ближе ко мне. Как будто она был тем персонажем из компьютерной игры-страшилки, который приближается, когда на него не смотришь.

— Ты хочешь знать ответ? — сказала она.

Я кивнула, так сильно сжимая губы, что те занемели. Ну и хорошо, пусть лучше так, чем Адель увидит, как они дрожат.

— Ладно, Ксюш, ты сама напросилась. — Адель пару секунд смотрела в сторону, словно на стене были написаны подходящие слова. Затем она уставилась на меня. — Я не хотела тебя видеть. Знаешь, от тебя надо делать передышку. Твое общество утомляет. Ты ведь только и умеешь, что ныть, жаловаться, расстраиваться. Я не из службы моральной поддержки. Я хотела хорошо провести время… Поэтому не позвала тебя.

Адель говорила так просто и уверенно, словно озвучивала общеизвестные истины. Каждое ее слово било меня так же, как если бы это вживую делал профессиональный боксер. Я думала, что держусь стойко, но затем вдруг поняла, что по щекам бегут слезы.

— Зачем ты так говоришь? — выдавила я. — Ты же на самом деле не думаешь так обо мне.

— Ты уверена?

Я отступила на шаг, будто слова Адель были хлыстом, который не достанет до меня, если я отойду. Я врезалась в столешницу с раковинами и опустилась на нее.

— Уходи, — сказала я, сжимая столешницу руками так, что ее угол больно впился в ладонь.

— Ладно, — сказала Адель. С самого начала монолога она не менялась в лице и сейчас тоже оставалась нейтральной, будто мы говорили о погоде. — Только помни потом, что ты сама меня прогнала.

Адель ушла, аккуратно прикрыв за собой дверь. Я все продолжала держаться за столешницу. Слезы застелили глаза, так что я ничего толком не видела.

Тут вернулась та женщина. Она подошла к раковине, чтобы помыть руки. Я быстро смахнула слезы рукавом.

— Что-то случилось? — спросила она.

— Н-нет, нет, ничего, — бормотала я, затем зачем-то добивала: — Извините.

Выскочив из туалета, я понеслась к выходу, уже не особо беспокоясь о том, кто и как на меня посмотрит и что я от этого чувствую.

Хотела бы я сказать, что к вечеру успокоилась. Но это было не так. Скорее даже наоборот. Чем дольше я находилась в таком состоянии, тем больше я осознавала, что Адель права и тем хуже становилось. Я и вправду только и делаю, что жалуюсь. Как со мной может быть интересно? Кажется, что в моей жизни не происходит ничего занимательно, ничего стоящего, ничего такого, что можно было бы рассказать.

Я жаловалась на куратора и на диплом, на Чмоню, на Влада и Тимура… Адель можно понять. Ей все это уже надоело. Я бы тоже не хотела, чтобы в моем окружении была такая подруга, какой я была для Адель.

Время не лечило, а, казалось, наоборот. Вернувшись домой, я сделала до вечера едва ли больше десяти шагов. Мою подушку уже можно было выжимать. Я чувствовала, что живот урчит от голода, но не было сил чтобы приготовить хотя бы бутерброд.

В какой-то момент я услышала странные звуки. Я не испугалась, потому что даже если это были подкроватные монстры, я была бы ни против, если бы они меня съели. Но тут же я поняла, что это Чмоня скребется в закрытую дверь моей спальни. Она гавкнула пару раз, словно называя пароль и я ее впустила. Уже настало время с ней гулять. Так что я умылась, прицепила поводок к ошейнику Чмони и, обувшись, вышла на улицу.