Исповедь расстриги. Как воскреснуть из мертвых

Вот они смотрят на меня со свадебной фотографии такие красивые и счастливые, что глаз не отвести – она ослепительная красавица, черноглазая и черноволосая, при этом очень милая, в ней нет ничего рокового, как у многих жгучих брюнеток, наоборот, детское выражение лица и серьёзный честный взгляд. В белом платье Надя выглядит, как Арвен или Наташа Ростова на первом балу, а Володя – мужественный и романтичный геолог с волнистыми русыми волосами, серо-голубые глаза сияют от радости, он добился своего, пройдя через множество испытаний.

А вот на другой фотографии их единственный сын Артёмка, черноглазенький и темноволосый крепыш, в нём слились черты обоих родителей так, что не поймёшь, на кого он похож больше, но мастью точно в маму.

Мы прожили почти год все вместе в нашей тесной квартире, заваленной нераспакованными вещами обеих семей. Жили дружно, помогая друг другу по мере сил, которые, как в бездну, уходили у Нади с Володей на поиски жилья и работы, но они выбрали для этого самое неподходящее время за всю новейшую историю.

Тогда, осенью 1992 года, нам казалось, что весь мир сошёл с ума и катится в пропасть.

Я уже упоминала раньше, что Надя продала все свои золотые украшения с бриллиантами, купленные про запас в то время, когда они с Володей пятнадцать лет работали в Якутии. И эти деньги обесценились за месяц, и никаких сбережений им не хватило, чтобы купить хотя бы часть дома в пригороде, про жильё в городе тогда даже мечтать не приходилось.

Володя несколько раз уезжал один на заработки в геологические артели, выжившие каким-то чудом, а мы с Надей старались справляться с детьми и с делами. В меньшей проходной комнате, плотно забитой коробками, кое-как умещался круглый обеденный стол, оставшийся от стариков, там мы ели. А большую комнату перегородили шкафами на две спальни и собрали две кровати у противоположных стен, там мы спали, каждая со своим ребёнком, иногда подолгу переговариваясь перед сном.

Конечно же, я с неофитским энтузиазмом уговаривала Надю ходить с нами в церковь, молиться и просить помощи у святых, но мои проповеди не имели успеха, а может, ей не нравился отец Георгий с его строгостями, я не знаю. Несколько раз она всё же сходила с нами в Никольский храм, но там ей становилось дурно от жары, духоты и запаха ладана, а мои уверения, что это бесы её из церкви выгоняют, Надю только раздражали.

Однако, когда мы с Алькой собирались на встречи с отцом Георгием и в воскресную школу, то Надя охотно отпускала с нами Артёмку и даже сама иногда выбиралась за компанию. Потом мы подружились с Танечкой и Димой, жившими на соседней улице, и наши дети дружно играли вместе, бегая друг к другу в гости.

Осенью после всех невзгод и неудач, когда Надя потеряла надежду купить хоть какое-то жильё, она сильно заболела. Понятно, что в основе её физических болезней лежало нервное истощение и безнадёжность, в то время миллионы людей находились в подобном состоянии, а лечиться было нечем.

Я уговорила её пособороваться у отца Георгия, Надя даже причастилась однажды, но всё церковное её пугало и угнетало, потом ей снились кошмары, а крошечный золотой крестик на тоненькой цепочке её душил, она металась, задыхалась, и не могла уснуть, пока не снимала его.

Я видела в её болезнях действие нечистой силы, и отец Георгий со мной соглашался, но советовал не давить на Надю, а дать ей возможность самой сделать выбор и принять решение. Он несколько раз беседовал с Надей, объясняя ей, что такие неудачи преследуют их с мужем, потому что брак до сих пор невенчанный, стало быть, у них нет благословения от Бога получить свой дом.

Надю очень возмущала такая несправедливость, и особенно её оскорбляло то, что брак без венца приравнивается к блуду, и что их с Володей сын рождён во грехе, и бесполезно ждать счастья и здоровья, раз они такие грешники.

Что тут скажешь?

Мне нечего было ей возразить, я и сама втайне так думала.

Немыслимо, как могут считаться грешниками люди, которые искренне любят друг друга и своего сына? И в чём они виноваты, если по воле Божьей они родились и живут в такой стране, где всех воспитывали совсем по-другому, а в церковь до недавнего времени вообще невозможно было зайти, не то что венчаться? И миллионы людей так жили десятки лет. Выходит, эти самые миллионы попадут в ад, даже не зная, за что?

Я изо всех сил старалась не думать на эту тему и верить отцу Георгию, ведь он такой добрый, умный, духовный. Наверное, батюшка прав, ведь не сам же он всё придумал, а говорит от имени Церкви, которой почти две тысячи лет, и это Закон Божий. Но принять сердцем справедливость такого закона у меня пока никак не получалось.

Неужели у Бога всё ещё страшнее, чем в Уголовном кодексе, если незнание закона и невозможность его соблюдать никак не оправдывает человека и не освобождает от ответственности?