Исповедь шлюхи

— В Германии, так в Германии… Да, у меня к тебе еще одно дело. — Вспомнил Голенев.

— Говори, я могу писать счет и, так сказать, слушать.

— Мака хочет взять на себя расходы по питанию детдомовцев. Помоги технически это оформить.

— Я же тебе говорил, что это удивительная девушка! Кстати, ты ее скоро увидишь?

— Возможно… — И Голенев провел расческой по волосам.

Постников смущение друга не заметил. Он открыл ящик стола и достал конверт:

— Передай приглашение. В среду ей вручат наградной документ.

— Орден, что ли?

— Нет, свидетельство о том, что она стала почетным гражданином города.

— Не хило… — Олег спрятал конверт в кейс. Он долго пользовал свой потрепанный рюкзачок времен военной службы, но бумаги в нем носить не удобно, пришлось завести кейс.

— Хорошо, передам.

В кабинет заглянула секретарша Постникова Юля.

— Простите, Тихон Иннокентьевич, тут к Голеневу пришли.

— Пусть заходят. — Разрешил мэр.

Олег не успел удивиться, кто бы мог прийти к нему сюда, в кабинет Постникова, как в дверях возник Нелидов.

* * *

Начальник милиции явился обедать в столовую мэрии. Обычно он закусывал в ресторане интуриста, но сегодня посещать «Глухарь» не стал. В мэрии поварихой работала дородная тетка Марфа, которая готовила три неизменных блюда. На первое щи с капустой, а на второе бефстроганов или поджарку. Причем разницу между ними Курдюк не различал, хотя знал толк в кулинарии. Поэтому он и предпочитал ресторан. В мэрии кормили дешево, зато в ресторане с полковника денег не брали вовсе. И сегодня он изменил привычке не из соображений экономии. Курдюк решил переговорить с Максютой. Они уединились в уголок и совмещали обед с тихой беседой.

Максюта оставил недоеденные щи и подвинул к себе поджарку:

— Мне не нравится, что эта сучка затихла.

— Она же обещала помочь освободить Славу. Посмотрим…

Максюта перешел на шепот:

— Боюсь, что ее молодчики шлепнут Постного, а дальше, сам понимаешь.

Полковник самодовольно улыбнулся:

— Ты, Данилка, не прав. Пока Стеколкин в камере, Постному ничего не угрожает. Под бумагой и подпись Славки, а сейчас у него железное алиби. А она не такая дура, чтобы этого не учитывать. Я уверен, она по этой причине и сделает все возможное, чтобы Славку освободили. Так что спи спокойно, дорогой товарищ.

— А стоит ли его освобождать? — Задумчиво спросил Максюта. Данилу Прокопьевича посетила мысль, что без Стеколкина вполне можно обойтись: — Понимаешь, Ваня, дельного юриста мы найдем, и не за долю в деле, а за приличную зарплату. А на двоих все делится куда легче, чем на троих.

— Ты забыл о девчонке Кащеева? — Напомнил Курдюк: — Она штучка не простая.

— А ты на что? Уберет Постного, засади ее за решетку лет на двадцать.

— Хорошо сказать. У нее бумага. Она и из лагеря нас достанет.

Максюта снова зашептал:

— У вас в зоне иногда происходят разборки. Раз — и нет девочки, и мы с тобой вдвоем.

— Ты пойдешь мэром? Усмехнулся Курдюк.

— Офанарел? Мне только этого не хватало! — От удивления Максюта заговорил громко. Курдюк его одернул:

— Тише ты! Вон Юлька заявилась. — И полковник кивнул на дверь, в которую вошла секретарша мэра. Оба чиновника приподнялись, изобразили на лице нечто похожее на улыбку, снова уселись и молча принялись за поджарку. Беседы не возобновляли, дожидаясь, куда Юля сядет. Она устроилась в другом конце столовой, за столиком у окна, что друзей вполне устраивало.

— Хули, я должен идти мэром? Я что, похож на придурка? Продолжил удивляться Данило Прокопьевич.

— Не гоношись. Вот для того, чтобы прикрывать наши затеи из кабинета мэра, Стеколкин полезнее на свободе. Что случись, спросят с него. Видишь, какие дела в стране творятся. Не знаешь, при каком строе утром проснешься…

— Пожалуй. — Согласился Максюта. — И снова зашептал: — Но от девки все равно стоит избавиться.

Курдюк тоже перешел на шепот:

— Уберет Постного, поговорим.

— Чего говорить, убрать ее следом и все дела.

— Забыл, она с афганцем дружбу водит. Скорей всего затащила парня к себе в койку. Пусть его роль прояснится. Потом к этому вопросику вернемся. — Курдюк махом влил в себя стакан компота и поднялся: — Ладно, пойду, послужу родине.

Максюта кивнул, медленно допил свой компот и ложечкой доел фрукты. Его кабинет находился в здании мэрии, и он от службы родине и в обед не отрывался.

* * *