Исповедь солдата

Но вернемся к нашим тараканам, которые оказались не слаще. Во вторую ночь перед отбоем мне в голову пришла мысль: а не положить ли все находившиеся в кителе документы под подушку. Взял и убрал их под голову, даже ботинки, и спокойно заснул. Конечно, дальше продолжать смысла нет, всё и так понятно: я остался в одних шкаликах (нижнее белье), но хотя бы с родным военным билетом и берцами. Шакалы, солдаты подневольные забрали у всех всё: и военные билеты, и дорогие сердцу записные книжки. Вот уроды! Но лично у меня главное осталось: военник, записная книжка и берцы. Я сильно не расстроился. Накинул старенькую застиранную робу, которую мне дали во временное пользование, и пошёл назад в госпиталь. Благо, мой хороший товарищ ещё служил на посту и быстро вник в мою проблему. Он одел меня в маскхалат, а я с чувством полного удовлетворения вернулся в часть. Конечно, моё неожиданное переодевание поставило всех в штопор, но я стал вести себя более осмотрительно и жестче, посылая всех с наглой рожей на три буквы.

Где и в какой роте я служу, никто не знал, но новость о моем быстром переодевании в новый камуфляж разлетелась на всю часть. Ко мне стали приходить и разговаривать о моём камуфляже, о ботинках, спрашивать, где их можно достать. Мысль о краже была невозможной, так как я любого загрызу, вплоть до офицера. Разумеется, я спал во всем обмундировании, чем ввёл местных солдат в панику, ведь их дембель был не за горами. В один прекрасный день ко мне подходят двое крепких парней, примерно с меня ростом, и требуют отдать ботинки, иначе сами заберут. Честно говоря, я уже был готов к такому разговору. Тут же резким ударом самому крепкому из них я бью в нижнюю часть подбородка, и он валится всем прикладом. Второй опешил, и, не предполагая такого поворота событий, попытался отнести в сторону обмякшее тело товарища. Находясь в нервном потрясении, я взял себя в руки и попытался стремительно предугадать дальнейшие события, чем может закончиться этот кипиш, кто прибежит, и сколько их будет. Но они оказались переговорщиками и не стали лезть на рожон, а просто вызвали меня на «стрелку».

Хотя в целом наши девять дней реабилитации проходили спокойно, все дни были тихими, и мы ни в какие проблемы не лезли.

На встречу в расположение я пришёл один. Меня попросили зайти в каптёрку. Передо мной сидел лет тридцати мужик (так мне показалось) и в грубой армейской форме, то есть как на зоне, стал вести со мной беседу. Я был в шоке, я никогда не видел таких армейских дедов – натуральный дед с бородой и с усами, я было подумал, что он моджахед. Мне казалось, что я разговариваю со Львом Толстым, только борода у него была чуть меньше. Я напрягся, но пытался держать себя в руках и не показывать своего страха.

Разговор проходил спокойно. В основном шли расспросы о том, где и в каких войсках служу, чем дышит Москва, и когда возвращаюсь домой. Я дал ему понять, что мою обувь они не получат, если только с моего трупа. Думаю, он понял мой настрой либо просто не хотел со мной связываться. В итоге, мы решили заключить сделку. Он предложил мне точно такие же берцы, только немного прожженные на лодыжке кислотой, уговаривая, что по приезду мне всё равно выдадут новые. Я посмотрел на них и понял, что они с меня не слезут. Немного поломавшись для виду, я согласился, ведь конфликт в одиночестве мне всё равно не решить. Мы обменялись. Размер один в один – 42-й.

Он предложил попить чай. Рассказал историю, какая у них беднейшая часть, что не хочется на дембель ехать в рванье, что срок службы превышен на 3 месяца, а за косяки его не демобилизуют. После чаепития я побрел в роту как выжатый лимон, хотя после нервного «тренинга» на душе было умиротворение. Я знал, что теперь никто даже в мою сторону не посмотрит и не скажет, что у меня слабый иммунитет.

Ушёл на фронт – вернулся в жизнь,

С системой всё в порядке,

Ради чего ты был в говне,

В убогом беспорядке.

Землянки, взрывы, котелки,

Друзей помешаны рассудки,

Контузия, офицеры, вши –

Всё это армии подлянки.

Теперь гражданка, дембель мой –

И всё осталось за плечами,

Девчонки, обещавшие писать,

И офицеры, чтобы их пробрало,

А как же жить и чем заняться,

Ведь никому не нужен ты,

А здесь обман, понты и зависть,

Лишь пьянство да дебош.

Сильнее тот, кто с деньгами, да с ментами,

А я к волкам не вхож,

И буду жить по честности и правде,

Жуя свой честно заработанный кусок.

И Господу молиться не перестану,