Исповедь сорокалетней женщины.

Опять волна беспокойства за друзей и знакомых накатила на меня. Было трудно понять, где кончается правда и начинается вымысел.

-Ладно, я позвоню попозже.

***

Мне очень не хотелось кому-нибудь звонить. Смерть Толика казалась несвоевременной, бессмысленной, страшной.

Разговора с Воскобойниковой я не хотела. Зачем? Чтобы нервничать из-за её убежденности в безопасности колдовства? Что она могла сказать мне нового? И я вряд ли бы не раздражила её, не соглашаясь с необходимостью влиять на Игоря через ворожбу.

Смерть Толика и на нашу семью наложила какое-то тягостное уныние. Мы не могли смотреть телевизор, читать развлекающую литературу. Мы не сговариваясь, как будто соблюдали траур по мужу Петровой. Даже Ксения, весёлая наша и жизнерадостная дочка, стала грустной и молчаливой.

Однажды, вечером Андрей сказал Ксении, что ей тоже нужно приобщаться к церкви и вере. Я с интересом посмотрела на неё, не зная, что же ответит Ксения.

Дочка повернула к отцу голову, помолчала с минуту и ответила:

-Да, папа. Ты прав.

Услышав её ответ, я уже в который раз подумала: «Какая у нас умная и взрослая дочь!»

Каждый раз, когда звонил телефон, я смотрела на него со страхом. Я не представляла, как после случившегося смогу говорить с Воскобойниковой. Вероятней всего я наговорю ей неприятных вещей и поссорюсь, если она начнёт утверждать, что поход к колдунье безопасен и безобиден.

Маринка как будто знала о моём нежелании общаться и долгое время не звонила.

Меня радовало её молчание, но в один холодный и пасмурный вечер Воскобойникова всё же решила со мной поговорить.

-Алло, - услышала я в трубке её взволнованный голос.

-Да.

-Катя, здравствуй.

-Здравствуй.

-Катя, Игорь заболел, - сказала Воскобойникова с придыханием, будто её кто-то душил.

Я поняла, что подруга еле сдерживает слёзы.

-Чем заболел?

-У него болит сердце. Врач говорит, это стенокардия.

-Ну, ничего страшного. Пусть выполняет все рекомендации врача. Пьёт лекарство.

-Катя, я тебя не послушала!

-В каком смысле не послушала? – удивилась я её горячности.

-В прямом! Помнишь наш последний разговор?

-Немного помню.

-Я ездила в деревню!

-Хорошо отдохнула? – спросила я, хотя отлично понимала, что она ездила не отдыхать.

Меня раздражала её непоколебимая уверенность в необходимости и полезности бабки – ворожеи.

-Я не отдыхать ездила, и ты это знаешь! – в голосе Воскобойниковой слышалась обида.

-Я тебя туда не гнала!

-Я знаю, что ты меня туда не гнала, но мне нужна твоя помощь!

-Какая помощь? – насторожилась я.

-Я боюсь, что после моей поездки Игорь последует вслед за Толиком!

-Ну, наконец-то! Наконец-то ты это поняла. Хорошо ещё, что до тебя дошли очевидные вещи не на похоронах Игоря.

Слова, сказанные мною, были жестоки и, сказав их, я невольно прикусила язык, но было поздно. Маринка тихо заплакала, всхлипывая и шмыгая носом.

-Прости, Марин, - спохватилась я. – Я не хотела тебя обидеть. Просто вырвалось. Прости, пожалуйста.

-Ладно. Тем более, ты права.

-Какой помощи ты от меня ждёшь?

-Поедем со мной в деревню…

-Зачем? – спросила я, даже не дав Воскобойниковой договорить. – Нет. Я не поеду.

-Кать…

-Да боюсь я связываться с колдунами! – опять перебила я подругу.

Маринка заплакала, но уже значительно громче.

Я смягчилась.

-Марин, ну зачем ты опять хочешь ехать?

-Понимаешь, я заказала отворот Игоря от всех его любовниц. Она сказала, что в течение месяца будет выполнять отворотный обряд. Игорь действительно сейчас никуда не ходит, ни на кого не смотрит, но это потому, что сильно болеет. Кать, я боюсь, что он, как и Толик…

Воскобойникова не договорила и опять начала всхлипывать.

-А ехать то зачем? – спросила я.

-Чтоб отменить обряды. Я, конечно, не попрошу деньги назад, но пусть она ничего больше не делает.

-А позвонить нельзя?

-Она никогда не обговаривает свои дела по телефону, только назначает встречи.

-А я тебе зачем?

Маринка немного помолчала, всхлипнула и тихо проговорила:

-Я боюсь.

-Что?

-Я боюсь.

-Чего ты боишься?

-Последний раз, когда я там была, она крестилась снизу вверх и читала не молитвы. На этот раз я внимательно вслушивалась в её слова. Она действительно призывала тёмные силы. Кать, я боюсь ехать одна. Когда я ездила с Татьяной, было не так страшно, а в последний раз всё выглядело зловеще и угрожающе. Когда я уходила, напуганная произошедшим, попросила её ничего не делать. Она сказала: «Уже поздно. Отворот вступил в силу». Понимаешь?.. Может, ты посмотришь и посмеёшься, сможешь успокоить меня.

Я молчала. Ехать в деревню, да ещё к колдунье, мне совсем не хотелось.

-Кать, я прошу тебя!

-Марин, но я же работаю. Да и приболела что-то в последнее время.

-Катя, прошу тебя!

-Марин…

-Спаси Игоря!

Умоляющие нотки в её голосе заставили меня передёрнуть плечами.

-Марин…

-Катя, одна я не смогу туда поехать, а если я не поеду, и она опять несколько раз провернёт свою хреновину… Игорь может умереть.

-Но что я буду там делать?

-Ты просто приедешь со мной и будешь рядом. Я всё ей скажу сама. Просто будь там со мной!

-Ладно, - сдалась я, - только не буду говорить Андрею. Он может быть категорически против моей поездки.

***