Исповедь сорокалетней женщины.

В день нашей поездки за город погода была отвратительной. Дул холодный ветер, который обжигал кожу и проникал сквозь одежду.

В электричке тоже было неуютно и прохладно, и когда мы с Воскобойниковой подходили к нужному дому, у меня зуб на зуб не попадал.

Дом колдуньи стоял на широкой улице за невысоким деревянным забором. Он был старым, построенным из красного кирпича, который от времени в некоторых местах потрескался и потерял цвет.

Пустынность улицы, пасмурная погода и старые, обшарпанные стены невольно нагоняли уныние. Мы вошли в калитку, и Марина стала стучать в дверь дома.

Открыла совсем не старая женщина, примерно пятидесяти пяти лет. Она выглядела как обычная местная жительница, и только глаза отличались чем-то особенным.

Стоило ворожеи лишь взглянуть на нас, как становилось ясно: это женщина, несущая в себе зло. Её лицо напоминало лицо человека, который только что с кем-то сильно поругался, и несмотря на молчание, внутри колдуньи бушует буря.

-Здравствуйте, Анастасия, - робко поздоровалась моя подруга.

Женщина молча кивнула и отступила внутрь дома, пропуская Маринку. Когда же я занесла ногу над порогом, чтобы перешагнуть его, дверь с шумом захлопнулась перед самым моим носом, заставив вздрогнуть.

Такое обращение показалось мне возмутительным и я, толкнув дверь, вошла в дом следом за Воскобойниковой. Я увидела, как Маринка идёт в комнату за хозяйкой и оглядывается с опаской.

Я пошла за ними и когда Анастасия села за стол, а Маринка примостилась на краешек дивана, села рядом с подругой и смело посмотрела на хозяйку. Хозяйка молчала и переводила взгляд с Воскобойниковой, на меня и обратно.

-Анастасия, я хотела вас попросить ничего больше не делать по отношению к моему мужу, - голос Маринки звучал всё также робко.

Ворожея молчала. Это молчание ещё сильнее подавляло Воскобойникову, и я была вынуждена толкнуть её локтем, чтобы заставить говорить.

Маринка от моего толчка приободрилась и заговорила более уверенно:

-Денег назад я, конечно, не прошу, но и делать больше ничего не нужно. Вот!

Теперь Анастасия не смотрела на Маринку. Она смотрела на меня, и создавалось ощущение, будто из её глаз в мою сторону устремляются потоки негативной энергии, словно змеи, которые хотят опутать, ужалить. Я, честно говоря, испугалась и начала молиться, читая Псалом девяностый.

Она смотрела, а я читала. Она смотрела, а я читала. Сначала взгляд Анастасии из злого превратился в удивлённый, а потом злость во взгляде усилилась, хлынув ещё большим потоком.

Колдунья заёрзала на стуле, её руки суетливо забегали по скатерти.

Наконец она заговорила, но при этом всё также смотрела на меня, а не на Маринку:

-Я не могу остановить то, что уже запущено.

-Как? Почему?! – спросила Воскобойникова, и мне показалось, что она побледнела при этом.

-Ниточка вокруг вашего мужа уже затянута.

-Какая ниточка?

-Отворотная.

-Ничего не понимаю. Катя!

На лице Анастасии читались чувства, которые я не могла понять. То казалось, будто она стесняется, то боится, то злится, то огорчается. Разные маски сменяли друг друга, вызывая у меня недоумение.

-Катя! – опять позвала Воскобойникова.

Я повернулась к Маринке, продолжая про себя повторять слова молитвы.

Чтобы ответить подруге, нужно было перестать молиться, и как только я перестала, почувствовала сильное беспокойство, а колдунья наоборот прекратила меняться и успокоилась.

-Я ничего не понимаю в колдовстве, - сказала я, - знаю только, что это очень плохо. Это большой грех!

Анастасия хлопнула ладонью по столу, а я будто ощутила шлепок по лицу, и опять стала молиться, а она опять стала менять выражения лица, будто в театре мимики и жестов.

-Я смогу перевести неприятности на другого, но только если вы принесёте мне ещё денег, - сказала Анастасия, хищно улыбнувшись.

В доме было тепло, но от этого тепла совсем не становилось хорошо. Мне как будто не хватало воздуха, и, не смотря на то, что на улице было холодно и промозгло, больше всего в тот момент хотелось уйти.

Я резко встала и потянула Маринку за руку:

-Пойдём отсюда.

-А как же остановить заговор? – усмехаясь, спросила колдунья, глядя на сильно колеблющуюся Маринку.

Я словно оцепенев, пристально смотрела на ворожею и вслух стала читать тот же псалом.

Колдунья нахмурилась, а когда я стала крестить её, вскочила и прошипела:

-Не хотите, уходите! Уходите!

Я продолжала молиться и крестить всё вокруг вместе с колдуньей.

Она заметалась, злобно выкрикивая: «Вон!», а я не могла понять: либо крестное знамение производит на неё такое впечатление, либо ещё что-то.

Воскобойникова удивлённо смотрела на ворожею, как будто видела её впервые.

-Да пойдём, ты! – резко потянула я Маринку за собой.

-Твой муж загнётся, - злобно прошипела колдунья.

Маринка побелела, а я стала громко читать молитву Честному Кресту, уже не стесняясь никого.

В сумке у меня был пузырёк со Святой Водой, про который я ничего не сказала подруге, боясь, что она меня засмеёт. Сейчас я была рада, что догадалась взять Воду и, торопливо копаясь в сумке, достала её.

Читая молитву, я кропила всё вокруг Водой.