Исповедь сталиниста

- По моей просьбе... После седьмого рапорта начальнику Главпура, спокойно ответил я, уже зная от Алексеева причину задаваемых мне вопросов. - В кадрах армии не приживаются писатели. Слабо щелкают каблуками перед начальством.

- Можешь приехать сейчас в "Огонек"? Для серьезного разговора.

Минут через сорок я уже сидел в служебном кабинете Софронова.

- У тебя в ЦК есть знакомства? - задал он мне многозначительный вопрос.

Я не успел ничего ответить, как в кабинет вошли Михаил Алексеев и Борис Иванов - давний и весьма надежный "огоньковец" (тоже заместитель главного редактора).

- Ваня, здесь все свои, Отвечай на мои вопросы откровенно.

- Насчет знакомств в ЦК? - переспросил я. - Знаю секретаря ЦК Ильичева Леонида Федоровича, помощника Хрущева по сельскому хозяйству Шевченко и помощника по литературе Лебедева.

- Стоп! - Софронов прихлопнул ладонью по столу. - В какой мере знает тебя Ильичев?

- Ехал с ним в его машине на рыбалку в запретную зону на Учу. У меня не было туда пропуска, и Грибачев, когда машины с рыбаками собрались против Моссовета, у памятника Долгорукому, усадил меня в чей-то ЗиМ. Я тогда понятия не имел, в какой оказался компании.

- Давай подробнее, - попросил Софронов, окинув веселым взглядом сидевших в его кабинете писателей.

- Приехали на Учу, спустились на лед, стали сверлить дырки... А на зимней рыбалке все похожи друг на друга - в валенках, меховых костюмах, шапках-ушанках. Расспрашивать, кто есть кто, не принято. А когда уселись на рыбацких ящиках в кружок обедать, начали травить анекдоты. Я стал рассказывать о проделках Кузьмы-лунатика - героя моего романа "Люди не ангелы", а Ильичев вдруг перебивает: "Я читал это в книге Стаднюка". Тогда Грибачев и раскрыл меня, как автора этой книги. Ну, заинтересовались, Леонид Федорович тут же подарил мне катушку западногерманской лески, наговорил много добрых слов...

- Как ты думаешь, Грибачев не мог бы позвонить Ильичеву, чтоб он поддержал назначение тебя моим заместителем? - спросил Софронов.

- Нет, это не в правилах Грибачева, - ответил я. - Да и сам не люблю протекций.

- Понимаешь, ты не в номенклатуре ЦК, - стал оправдываться Софронов. И я боюсь, что пришлют нам "номенклатурщика", а он ни ухом, ни рылом в журналистике...

Предсказания Софронова сбывались. Посланная им в ЦК бумага-"объективка" с предложением назначить меня в "Огонек" не "сработала": предлагались на пост заместителя главного редактора другие кандидатуры.

Но вскоре произошло одно важное событие: секретарь ЦК по идеологии Петр Нилович Демичев собрал в своем кабинете группу писателей для разговора о некоторых проблемах литературы. Помню, были там Соболев, Михалков, Софронов, Алексеев, Поповкин... Когда разгорелась дискуссия, попросил слово и я, чувствуя себя в "выигрышном" положении: дело в том, что я только что завершил работу над второй книгой романа "Люди не ангелы" и проблемы села буквально кричали во мне. Без всякого дипломатничания я заявил, что создание двух обкомов партии и двух облисполкомов (промышленных и сельскохозяйственных) серьезно ухудшило положение в стране, хотя бы потому, что промышленность, работающая на сельское хозяйство, неотъемлема в управлении ею от проблем земли. И поставил перед всеми вопрос:

- К сфере какого обкома отнести сахарные, плодоконсервные, спиртоводочные заводы, мясокомбинаты? Ведь они работают на том, что рождает земля. А как можно отучить от земли суперфосфатные заводы или авторемонтные, выполняющие заказы колхозов и совхозов?.. Ведь есть еще и совнархозы, и отраслевые министерства. А теперь в дополнение к ним - два обкома?!.. Это сколько же дармоедства в государстве?!

Это, конечно, была дерзость с моей стороны: произносить такую крамолу в ЦК небезопасно. И писатели глядели на меня со страхом. А я, как говорят, закусил удила:

- Сколько можно терпеть грабительскую практику, когда колхозам и даже целым районам после выполнения ими государственных планов по сдаче хлеба, свеклы, мяса, молока, яиц, навязывают дополнительные - "встречные" и "поперечные" - планы, чтоб область в целом выглядела из цековских кабинетов "благополучной"... Крестьянам вручили акты на вечное пользование землей, а хозяйничать на ней не дают, командуют, что, сколько и где сеять, а чего не сеять, какую скотину разводить, а такую не разводить. В итоге колхозники в конце года получают дырку от бублика. А тут еще нашлись умники и обкорнали их приусадебные участки, заставили крестьян продать в колхозы своих коров... Теперь у них ни коров, ни обещанного молока нет... И убегают селянские дети в города...

Когда же я заговорил о нашей безмерной щедрости в помощи другим государствам, будучи сами нищими, Петр Нилович деликатно остановил меня:

- Мы уклоняемся от главной темы...

Другие выступающие, словно сговорившись, стали развивать те мысли, которые высказал я.