Исповедь царя Бориса

Измена бывшего ближайшего друга, князя Андрея Курбского, то, что он бежал в Литву и теперь воюет против своей родины на стороне польского короля, явилась последней каплей, переполнившей чашу терпения государя. Царь. Иван Васильевич окончательно решил либо покончить с самовластием бояр, либо оставить престол государства. Именно тогда он покинул Москву, переехал в Александрову слободу и согласился вернуться на трон лишь при согласии народа на организацию опричнины. В новой, опричной, армии воины клялись в преданности одному лишь государю, и карьера их зависила только от их личных качеств. Так что введение опричнины было жизненно необходимо для сохранения и упрочения царской власти и русского государства.

Не только государство, но, к сожалению, и армия разделилась на опричную и земскую части, которые взаимно не доверяли друг другу. Это несколько раз приводило к тяжёлым поражениям в битвах и неоправданным потерям. Особенно, когда к несогласованности действий воевод добавлялось прямое предательство обиженных на царя бояр.

Весной 1569 года из Великого Новгорода в Москву были переселены сто пятьдесят семей ненадёжных бояр, мечтавших передать город под власть польского короля. На их место из Москвы переехали в Новгород опричные дворяне. Это была обычная метода Ивана Васильевича замирения земель со времён покорения Казани. Татарская и ногайская конницы давно влились в русские отряды, воевавшие в Ливонии, а вот с Новгородом и Псковом постоянно возникали всяческие неприятные для государя проблемы.

Дополнительные трудности доставляла и свирепствовавшая в это время на Руси, особенно в тех, северо-западных землях, чума. Да и в самой Москве каждый день умирало по шестьсот человек. Города и сёла пустели не только из-за тягот войны в Ливонии и набегов крымских татар, но и по причине три года свирепствовавшего в государстве мора.

В конце лета 1569 года наш тайный соглядатай новгородский помещик Пётр Иванович Волынский сообщил Малюте о новом боярском заговоре. Подкупленный царский повар должен был в указанное время отравить Ивана Васильевича ядом. Одновременно с этим князь Владимир Старицкий при помощи верных ему боярских отрядов обязался уничтожить опричную охрану, арестовать царскую семью и захватить престол. Князя Старицкого немедленно должны были признать царём Всея Руси заговорщики в Москве, в том числе и из высших опричных кругов, боярская верхушка Новгорода и польский король Сигизмунд.

Новый русский царь обязывался отменить опричнину и немедленно завершить Ливонскую войну. Польша должна была получить Псков и Новгород, а новгородская знать — вольности польских магнатов.

Царский повар умер на дыбе, но кто-то всё же сумел отравить царицу Марию Темрюковну, и та после тяжёлой болезни умерла шестого сентября 1569 года. Похоронив жену, царь Иван Васильевич вызвал к себе князя Владимира Старицкого и показал изобличающие того документы.

Я стоял в карауле у дверей и прекрасно слышал, как князь рыдал, ползал на коленях и просил царя пощадить его жизнь. В ужасе от предстоящих пыток, князь Старицкий не стал отпираться, кричал, что на измену его подбила собственная мать, мечтавшая увидеть сына на русском троне.

— Три года назад, — ответил князю Владимиру государь, — моя разведка перехватила письма от польского короля и от литовского гетмана ко многим русским боярам. По совету Малюты их всё же доставили адресатам. И оказалось, что из всех этих бояр один только князь Бельский не вступил с Сигизмундом в переписку и передал мне письмо, в котором польский король предлагал ему за измену обширные земли в Литве. Остальные бояре ответили королю и составили заговор. Они предполагали с верными им воинскими отрядами окружить мой лагерь в Ливонии, перебить опричную охрану и выдать меня полякам. Вот у меня копия письма агента польской короны Шлихтинга, в котором он сообщает Сигизмунду:

«Много знатных лиц, приблизительно тридцать человек, письменно обязались, что предали бы Великого князя вместе с его опричниками в руки Вашего Королевского Величества, если бы только Ваше Королевское Величество двинулись на страну».

А на русский престол изменники опять решили посадить тебя!

— Меня оклеветали! — истерично закричал князь Старицкий. — Ты же знаешь, государь, что суд Боярской Думы меня оправдал.

— Да, знаю, — согласился царь Иван Васильевич. — Тебя спасло то, что главарём мятежников все назвали боярина Челяднина-Фёдорова. А знаешь, почему указали на него, а не на тебя? Такова была моя воля, и Малюта её исполнил! Не хотел я, чтобы мой двоюродный брат, Рюрикович, был казнён на площади при всём честном народе за измену и покушение на жизнь помазанника Божия.