Читаем Исповедь убийцы полностью

— Что за бред? — я возмутилась не на шутку. — Зачем мне ваша дурацкая кассета? Тогда уж вас будет шантажировать кто-нибудь другой, убийца, например!

— Нет, он не мог ее забрать, иначе он бы испачкал магнитофон кровью, ее там в комнате натекло много.

— Откуда вы знаете, что магнитофон не был испачкан кровью?

— Меня сегодня утром вызвали в полицию и спросили, была ли я на приеме у доктора Когана. Я ответила, что была. И тогда они сказали, что кассеты всех, кто был в тот день на приеме, валялись на полу возле тела, а моей не было. И еще они сказали, что я была последней, преступник пришел сразу же за мной… — тут она вдруг испуганно захлопала глазами. — Ой… голос ее мгновенно сел. — Я только сейчас поняла… Он же мог меня убить!.. — взвизгнула она так, что я подпрыгнула на месте. «Звонить доктору Рабиновичу», — мелькнуло в голове.

Но мадам мгновенно успокоилась. Думаю, тот факт, что убили, все-таки, не ее, а кого-то другого, прибавил ей оптимизма.

— И еще…, — прежним тоном закончила она, — что если бы преступник захотел взять ее, то он бы запачкал магнитофон. А магнитофон был чистый и пустой.

— Но если я бы взяла, то на нем остались бы мои отпечатки, — возразила я, а про себя подумала: «Черт побери, я уже начинаю оправдываться.»

Это меня разозлило и я сказала официальным тоном:

— Госпожа Айзенберг, прошу вас уйти. У меня нет вашей кассеты и нет никакого желания вас шантажировать.

Дама встала и направилась к выходу. Мой взгляд упал на визитку, которую я машинально крутила в руках.

— Постойте, госпожа Айзенберг, скажите, пожалуйста, ваш фонд финансирует клинику «Ткума» для реабилитации наркоманов?

— Не помню, кажется да, — сухо ответила Шарон Айзенберг и вышла из моего кабинета.

На кой черт мне лишняя информация?

После ее ухода я поняла, что никакой работы мне сегодня не выполнить. Все! Не могу больше! Как там у классиков: «В деревню, к тетке, в глушь, в Саратов!» Я закрыла дверь своей конторы и выбежала на улицу, быстро завела «Сузуки» и попыталась выехать со стоянки. Какой-то идиот закрыл мне выезд. Нахальный зеленый «Форд» стоял у меня перед носом, а водитель где-то шлялся. Я так нажимала на клаксон, что сбежалась половина владельцев машин на этой стоянке. Кое-как развернувшись, меня выпустили и я поехала домой, ругая всех подряд: миллионершу с мужем-импотентом, владельца зеленого «Форда», себя за умение попадать с переделки. «Сарочка, я сегодня вступил в партию. — Абраша, ты вечно куда-нибудь вступаешь.»

Дашки не было дома, на столе лежала записка, написанная корявыми русскими буквами: «Мамочка, я у Юли, приду в семь, я ела суп.» Идиллия. Нет, хорошо, что ее нет дома, а то бы я на нее разоралась бы за что-нибудь, например, что грязную тарелку оставила на столе, а не положила, хотя бы в раковину. Нет, на детях разряжаться нельзя. Может быть боксерскую грушу в коридоре повесить?

Я начала хозяйничать. Закинула пакет с фаршем в микроволновку размораживаться и вытащила овощи. Благо, все в холодильнике было еще с четверга. Обычно мы с Дарьей ездим раз в неделю на базар и затариваемся там по макушку. Я люблю местные базары. Просто когда я вспоминаю крытые рынки моего родного Питера, где все было привозное с южных краев и стоило бешеных денег, я еще более начинаю уважать местное изобилие.

В первые дни, когда мы только приехали в Израиль, мы с моим бывшим мужем ходили на базар каждый день. Просто кайфовали от этого цветного и вкусового великолепия. Хотя Борису (так зовут моего бывшего) было все знакомо, он-то вырос на Кавказе, но последние годы он жил со мной, в Ленинграде, и малость отвык от такого разнообразия. Тогда, в Израиле, мы слышали русский язык только на базаре. Торговцы быстро смекнули, кто их основной контингент покупателей и крики: «Памыдоры, полшекеля», преследовали нас на всем пути нашего следования. Меня, помню, поразило, какой огромной величины продавалась редиска. Ведь я видала до этих пор редиску, не больше ореха. А тут она была величиной с грушу. Я подошла и спросила, почем одна редиска? Продавец удивился:

— Где это покупают редиски поштучно? — чем меня жутко смутил.

А сейчас меня не смущают даже предложения:

— Госпожа, купите бананы, хорошие бананы, многоцелевого назначения!

На иврите эта фраза звучит раза в четыре короче.

Моя подруга, Ирит, прожившая в Израиле более тридцати лет, рассказывала, что до начала большой репатриации в девяностом году, продавцы базаров вышли на демонстрацию, так как израильтяне начали покупать все больше в супермаркетах и не хотели идти на базар. Продавцы требовали дотаций. Но тут грянуло большое переселение народов и все встало на круги своя, разве что местные торговцы выучили пару слов на русском. Я иногда ловила себя на мысли, что если не обращать внимание на ивритские надписи, то всю эту базарную декорацию можно полностью применить, например к Гаграм, где белесые отдыхающие из Жмеринки бродят между прилавками, прицениваясь, а смуглые продавцы надрывно зазывают: «А вот апэлсыны, мед, а не апэлсыны!»

Перейти на страницу:

Похожие книги

Сценарии судьбы Тонечки Морозовой
Сценарии судьбы Тонечки Морозовой

Насте семнадцать, она трепетная и требовательная, и к тому же будущая актриса. У нее есть мать Тонечка, из которой, по мнению дочери, ничего не вышло. Есть еще бабушка, почему-то ненавидящая Настиного покойного отца – гениального писателя! Что же за тайны у матери с бабушкой?Тонечка – любящая и любимая жена, дочь и мать. А еще она известный сценарист и может быть рядом со своим мужем-режиссером всегда и везде. Однажды они отправляются в прекрасный старинный город. Ее муж Александр должен встретиться с давним другом, которого Тонечка не знает. Кто такой этот Кондрат Ермолаев? Муж говорит – повар, а похоже, что бандит…Когда вся жизнь переменилась, Тонечка – деловая, бодрая и жизнерадостная сценаристка, и ее приемный сын Родион – страшный разгильдяй и недотепа, но еще и художник, оказываются вдвоем в милом городе Дождеве. Однажды утром этот новый, еще не до конца обжитый, странный мир переворачивается – погибает соседка, пожилая особа, которую все за глаза звали «старой княгиней»…

Татьяна Витальевна Устинова

Детективы
Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах
Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах

Кто такие «афганцы»? Пушечное мясо, офицеры и солдаты, брошенные из застоявшегося полусонного мира в мясорубку войны. Они выполняют некий загадочный «интернациональный долг», они идут под пули, пытаются выжить, проклинают свою работу, но снова и снова неудержимо рвутся в бой. Они безоглядно идут туда, где рыжими волнами застыла раскаленная пыль, где змеиным клубком сплетаются следы танковых траков, где в клочья рвется и горит металл, где окровавленными бинтами, словно цветущими маками, можно устлать поле и все человеческие достоинства и пороки разложены, как по полочкам… В этой книге нет вымысла, здесь ярко и жестоко запечатлена вся правда об Афганской войне — этой горькой странице нашей истории. Каждая строка повествования выстрадана, все действующие лица реальны. Кому-то из них суждено было погибнуть, а кому-то вернуться…

Андрей Михайлович Дышев

Детективы / Проза / Проза о войне / Боевики / Военная проза