Исповедь заключенного (СИ)

Я возвращался на квартиру, и внутри меня кружился вихрь самых разнообразных эмоций. Такую гамму впечатлений я не испытывал еще никогда: возбуждение, растерянность, удивление, восторг одновременно; и над всем этим, как солнце среди ночи, сияло Счастье, заливая своими лучами все вокруг. Теперь я знал, чем являлось происходившее со мной, но я не спешил давать имя новому чувству. Пусть лучше оно останется таким, неназванным, состоящим из множества деталек, чем вольется в некий стандарт, нечто усредненное, подходящее для всех, испытанное веками.

Пробравшись в темноте по коридору и уже вставив ключ в замочную скважину, я заметил под дверью конверт. Странно. Я не давал своего адреса никому. Но когда зажег свет и начал рассматривать письмо, то понял, что оно не подписано. Я открыл его. Внутри лежала записка, напечатанная на машинке: «12 22 22 30 ZYPAJYW 101». И больше ничего. Всю ночь я проворочался в кровати, не смыкая глаз. Радужное настроение сменилось беспокойством, и все мои мысли вертелись вокруг странной записки. Я мял ее в руках, смотрел на свет, нюхал, пробовал на зуб. Точно ли это мне? Может быть, это шифр? А может, кто-то дал знак, что знает обо мне больше, чем я бы хотел?

Весь следующий день я просидел в архиве, пытаясь расшифровать тайное послание. Лиза не появлялась, но мне было не до нее. Несомненно, начинать поиски следовало с букв. Я обложился книгами по криптологии. Наступил вечер, скоро закроют библиотеку. Надо спешить. Шифр Цезаря? Не может быть, слишком просто. Да и выходит какая-то ерунда. Стоп. А если сдвинуть буквы не на три, а на два? Эта цифра чаще всего встречается в записке. «Барклей». Это слово «Барклей». Я расшифровал его. «12 22 22 30 БАРКЛЕЙ 101».

Я сидел, сжав голову руками. Хорошо, я разгадал буквы. Но на расшифровку цифр уйдут месяцы. И какое отношение ко мне имеет Барклей? И вдруг меня осенило просто в одну секунду. Как же это легко! Барклей — это Барклей-стрит. Дом 101. 12 22 — 22 декабря. Сегодня! 22 30 — это время. Барклей-стрит 101, через час!

Ровно в 22.30 я стоял на крыше небоскреба на Барклей-стрит. Меня терзала мысль, правильно ли я разгадал, правильно ли понял содержимое письма. Но все сомнения развеялись, когда от стены отделилась темная фигура. Я чувствовал себя героем фильма. Сейчас злодей попробует напасть на меня, но он меня не получит! Темная фигура подошла ближе, и я увидел знакомую шапку с помпоном. Стэнтон!

— Какого черта… — начал я возмущенно. Тимоти прервал меня:

— Это был единственный способ выцепить тебя на встречу, не привлекая к себе внимания, парень. Не спрашивай, откуда я знаю, где ты живешь. Это было долго, сложно, но возможно. Да, я тебя выследил и подбросил записку.

Я никак не мог подобрать подходящих слов от гнева, но Тимоти продолжал:

— Я не просто так вызвал тебя. У меня есть очень важная новость. Я нашел его. Нашел сволочь, лишившую меня отца. Сейчас он в Мэнсфилде, в гребаном Огайо. Переселился туда пару лет назад. Завязал со всем, ведет добропорядочную жизнь. Устроим ему сюрприз на Рождество, а? Если поедем сейчас, то успеем. Мы ведь все еще напарники?

Меня словно ледяной водой окатили. Впервые в жизни я испытал стыд. Я без раздумий оставил Снайпера ради прогулок с Лизой, но он не сердился на меня, был ко мне расположен и оказывал истинное доверие: предлагал разделить с ним трапезу отмщения, к которой он готовился долгие годы. Я быстро прикинул ситуацию. Лиза подождет. Пожалуй, это будет мое последнее убийство. Всего три дня — и я снова буду в Нью-Йорке. После этого мы разойдемся со Стэнтоном. Я сделаю Лизе предложение. И тем самым закончу свою карьеру вершителя судеб. Пора вершить свою собственную судьбу.

Мы спустились, сели в черный джип, припаркованный в узком проулке за автостоянкой. Снайпер нажал на газ, мотор взвыл, и машина рванула с места. Полуприкрыв глаза, я смотрел в окно на мелькающие вдоль дороги фонари. Когда начало светать, мы были уже далеко от Нью-Йорка. Стэнтон курил сигарету за сигаретой, ожесточенно вцепившись в руль и неотрывно глядя перед собой. Он молчал — это было на него не похоже. Интересно, о чем он думал? Представлял ли он, что будет с ним, когда его мечта исполнится? Будет ли его жизнь иметь смысл после этого? Вот в чем вопрос. Но Тимоти «Снайпер» Стэнтон не такой человек, как я. Он убивает людей, чтобы заглушить терзающую его изнутри боль утраты. Он свершит свою месть и успокоится. А успокоюсь ли я, если откажусь от своих идей?