Исповедь заключенного (СИ)

В Мэнсфилд мы прибыли под вечер двадцать третьего декабря. Остановились в захудалом мотеле на окраине. Тимоти заплатил за две ночи непрерывно зевающему жирному детине, и мы закрылись в стылом, пропахшем кошками номере с двумя кроватями, покрытыми черными шерстяными одеялами. Почти до самого утра мы обсуждали план действий. Снайпер неплохо подготовился: у него был план дома со всеми входами и выходами. Было решено, что когда после рождественского ужина наша цель отправится спать, мы проникнем через окно на задней веранде. Поднимемся в спальню и используем пистолет с глушителем. Затем сразу возвратимся в мотель, чтобы не привлекать к себе внимание, утром выпишемся и уедем обратно в Нью-Йорк.

Мы проспали весь день, а вечером вооружились подобающим образом и пошли пешком к дому убийцы Стэнтона-старшего. Стояла звездная рождественская ночь. На улицах не было почти никого: все сидели за праздничными столами. Я почувствовал во рту хорошо знакомый привкус злобы. Но ничего не сказал, а только взглянул на Тимоти. За последние два дня он здорово изменился. Обычно веселый и дерзкий, сейчас он был мрачен и сосредоточен на том, что ему предстояло. Лицо осунулось, но глаза его горели как угли. Я был горд за него и одновременно за себя: то, чему я учил его, не прошло даром.

На улице, где проживала наша жертва, не было ни души. Дойдя до небольшого, но уютного коттеджа, мы перелезли через забор среди густого кустарника и разделились, чтобы обойти здание с разных сторон. Я с облегчением убедился, что собачья конура пуста, а на фасаде не виднеется никаких видеокамер. Занавешенные окна первого этажа светились теплым желтым светом. Подкравшись к окну гостиной, я прислушался, но не услышал ни звука. Стеклопакет. Прекрасно — это нам даже на руку. Я повернул за угол, прошел вдоль дома и встретился с Тимоти у задней веранды. Тот знаками дал мне понять, что все в порядке. Оставалось только ждать.

Наконец свет в гостиной погас и через некоторое время зажегся на втором этаже. Он горел томительно долго, но около полуночи окна почернели, и стекла заиграли лунными бликами. Мы выждали еще минут двадцать. Затем Стэнтон бесшумно вынул стекло из витражного окошечка, просунул руку, сдвинул щеколду, и мы по очереди пролезли на веранду. Внутри было очень тепло — почти жарко. Пахло мандаринами и корицей. У меня внезапно защипало в глазах, но я потряс головой, отметая воспоминания. Мы тихо проникли в гостиную. Тимоти сразу же метнулся к лестнице на второй этаж, я последовал за ним. Этот дом был совсем не похож на дом гангстера, хоть и бывшего. Ничего подобного: он был светлый и комфортный, с мягкими диванами, маленькими безделушками на столиках и в шкафчиках, кружевными скатерочками, клетчатыми пледами. Но мы не могли ошибиться…

Снайпер уже стоял в коридоре на втором этаже, прислушиваясь. Затем сделал несколько уверенных шагов по направлению к самой дальней двери. Я почуял, что с ним что-то не так, но прежде чем я успел остановить его, он усмехнулся и выбил дверь с ноги. Раздался женский крик. Дальше все было очень быстро. Мужчина, лежавший в постели, выхватил пистолет из прикроватной тумбочки, но Стэнтон одним прыжком пересек комнату и выбил оружие у него из рук. Тот ударил Тимоти головой в живот, но не удержался и свалился с кровати; началась драка. Я в свою очередь занялся женщиной, вцепившейся в одеяло: скрутил ей руки и зажал рот. Она отчаянно царапалась и сопротивлялась.

Тимоти находился в отличной физической форме, а противнику его было уже явно больше пятидесяти: небольшого роста, лысоватый, с брюшком. Женщина, которую я пытался усмирить, обладала довольно привлекательной внешностью, но я тоже не назвал бы ее молодой. И уж точно она не была проституткой или любовницей: ее пушистый халатик и объемные формы выдавали в ней законную жену. Похоже, что наш объект очень сильно изменился с момента убийства отца Снайпера. Но Снайперу было все равно: вскоре он уже сидел верхом на поверженном сопернике и наносил ему удары по лицу. Голова мужчины моталась из стороны в сторону, изо рта и носа обильно текла кровь. Мне показалось, что он пытается что-то сказать.

Оставив тело лежать на полу в полубессознательном состоянии, Стэнтон подошел ко мне. Руки его были по локоть в крови, свитер порван; он тяжело дышал, но улыбался. Эта безумная улыбка заставила меня сделать шаг назад, продолжая сдерживать женщину — впрочем, она практически прекратила попытки освободиться, как только увидела, что стало с ее мужем. Тимоти изучающе склонил голову набок, а затем вырубил даму одним ударом в висок. Она обмякла и сползла на пол. Мне стало не по себе.

— Почему ты не учел того, что он не один? — возмущенно спросил я.

— Плевать, — сквозь зубы процедил Стэнтон. Он вернулся к мужчине и пнул его ботинком в бок, заставив очнуться и издать протяжный стон.

— Давай поднимайся, тварь. — Снайпер рывком поставил бандита на колени. — Скажи свое последнее слово перед смертью. Давай расскажи мне, зачем ты убил Джона Стэнтона и лишил меня отца.

Тот пошатывался, облизывая губы.