Исповедь жены военного строителя

Как я уже сказала, в начале 1990 года я заболела, мне стало не чем дышать. К слову, до двадцати шести лет я не лежала в больнице ни дня. И как-то мне в голову ничего плохого не приходило. Я вызвала врача на дом, она что-то выписала, потом продлила, а потом послала на рентген. Потом рентгенолог попросила сделать кое – какие дополнительные снимки. Потом всё это аккуратно свернули в трубочку, и вручили направление в Областную онкологическую клинику в Балашиху. Тут уже я и занервничала. Когда думаешь, что у тебя кашель обыкновенный, а тебя невесть куда посылают, да ещё и с соответствующим сочувствием в глазах…

Мы с Серёгой туда приехали. На приёме врач сказала мне пару фраз от которых почти стошнило и сказала, что лечить будут год. Тут же положили в больницу в "Верхнее торакальное отделение". Это была палата на шесть человек и все это были женщины от пятидесяти до семидесяти пяти. Я попросила Серёгу не говорить моим родителям.

Через пару дней к нам в палату завалила красивая женщина с огромным букетом. Я подумала: «К кому это она? Вот бы ко мне так пришли» Это оказалась моя тезка – москвичка. Ей звонили мои родители и она пришла меня проверить. Она спросила, почему меня положили в мужское отделение. Смешно. Просто это отделение нагляднейшим образом иллюстрирует вред курения. Там на все пространство было только шесть женщин – одна палата, остальные – мужики. У женщин это было последствие небрежного отношения к себе – недопеченное воспаление легких переродившееся с годами в опухоли.

Одного мужика проверили и сказали, что у него не онкология, а туберкулез и он уходил целуя свою справку. Да, это было такое место где справка о туберкулезе считалась за счастье.

Другой – старый дед после операции очень ругался со своей женой. Она его постоянно проведывала, приносила еду и действовала ему на нервы одним своим присутствием. Кажется, она его ругала за то что он курил или мало ел, а он просил оставить его в покое. Вот переругался он в последний раз при мне в коридоре со своей женой, а ночью умер. Ему таки действительно было очень плохо.

Серёга конечно же позвонил куда не просили, и мой отец привычно слег с гипертонией, а мать тут же приехала ко мне и остановилась у родственников друзей в Москве. Она взяла отпуск и каждый день меня проведывала и привозила еду. Честно говоря она дико действовала мне на нервы.

Серёга тоже взял отпуск, поселился вместе с ней в гостях и они меня задалбывали своим сочувствием. Просто не давали спокойно жить. У меня развился дикий комплекс вины, что я заставляю всех страдать.

В гости моя мать забралась к семье уже умершего друга детства моего отца – Рафика, который в своё время женился и переехал в Москву. Папа всегда его вспоминал когда проверял наши успехи в школе. С ним связана смешная история: однажды он приходит со школы и говорит: "Папа, меня перевели!" Оказалось, что его в начале учебного года перевели обратно в нижний класс. Раньше, в тридцатые годы и такое практиковали.

В доме и без моих матери и мужа людей хватало. В трёх комнатах жили Карина с мужем Колей и их дочки: дошкольная Раечка и почти подросток Оля, а так же племянница Наташа, которая училась в библиотечном колледже.

Наташа была вдумчивая девушка, которая училась на библиотекаря и читала невесть что: каких-то философов начала двадцатого века, которых в конце восьмидесятых повытаскивали из шкафа истории, и стали переиздавать их труды. Эти неизвестные здоровому уму спортсмена и дачника фамилии, уплывшие из нашей жизни на "Философском пароходе" 1922 года, типа Бердяева. Если вообще до того теплохода дотянули, потому что Розанов Василий Васильевич эмиграцией себя не запятнал и дожидался своих публикаций смиренно лежа в Загорске с 1919 года. Вот это всё задумчивая девочка Наташа и читала.

Младшенькая – Раечка была ребенок – огонь. Карина назвала свою дочку в честь недавно умершей мамы, но все у нее почему-то спрашивали дала ли она такое имя ребёнку в честь жены Горбачёва. Кару это дико возмущало: "Как будто кроме Горбачёвой других Раис не было!"

На первое же утро общения с Раечкой Серёга подарил ей свою зубную щетку. Ребенок удивлялся: "Почему?" Действительно почему он так быстро сдался, лишь раз увидев, как она собирает все зубные щетки и засовывает их в унитаз?

Еще Карина переживала, что ребёночку надо подарить животинку – щеночка или котёночка, на что постоянно присутствующая у них в гостях сестра Гаяна припоминала, что котеночек уже как-то у них пару дней был. И даже его удалось спасти – вовремя вытащить из того же животворящего унитаза, а потом вернуть соседям с извинениями, что ещё не пришла пора заводить животных.

Но в семью всё же одно животное сумело вкрасться. Это был кенарь, который просто залетел в окно. Кенарь в Московском небе жить долго не обязан – там холодно. Обрадованные гостю хозяева съездили на рынок и купили ему клетку и подругу. Так что кенарь нормально попал. Хозяева попали тоже: птички стали петь им ни свет – ни заря, и поэтому их клетку предпочитали держать накрытой.