Исправь своё детство. Универсальные правила

Она слушала, сколько могла (первое время она быстро истощалась), и постепенно, в течение полутора недель почти каждодневных встреч мы прошли целый курс биологии и физиологии пищеварения, его роли, значения и т. п. Но я понимал, что моя задача сводится лишь к одному – она должна была перестать меня бояться. Причем не просто как врача, но как человека, мужчину. И с каждым днем ее взгляд, до того обращенный лишь только внутрь, стал выглядывать во внешний мир, где она встретила доброжелательное отношение и поддержку.

Где-то через полторы недели Аня спросила у меня: «Мне, наверное, нужно есть?» «Важно, чтобы ты себя хорошо чувствовала, – ответил я, не раздумывая. – Твоему организму сейчас просто не хватает сил. И, мне кажется, нам имеет смысл ему помочь». И мы стали помогать, причем очень успешно. Из клиники Аня выписалась с весом 42 килограмма, еще через месяц весила 48, а потом 54.

Теперь можно с уверенностью говорить, что это был нетипичный случай анорексии. Анорексия обычно развивается у девушек чуть постарше и, как правило, связана с первыми сознательными проявлениями сексуальности. Молодая женщина боится, что будет выглядеть непривлекательной в глазах молодых людей, и этот страх перевешивает ее инстинкт самосохранения. Она начинает худеть и в какой-то момент уже просто не может остановиться. Но здесь ситуация была совсем другой.

Аня выглядела воинственным ребенком, но ведь это была наигранная воинственность, и кроме того, воинственность человека, который чувствовал за собой мощный тыл. Этим тылом у Ани был ее отец. Конечно, она могла вступить в схватку с обзывающими ее мальчишками, потому что чувствовала, что сила на ее стороне. Отец – главный человек в ее жизни – воспринимался Аней как абсолютная защита. Ей и в голову не приходило бояться – ведь за ней ее папа, который любит, который поддерживает и который всегда прав.

Но за тем обедом случилось страшное. После фразы, брошенной отцом, Аня почувствовала, что стена, на которую она всю свою жизнь опиралась, была на самом деле фикцией.

Оказалось, что отец ею недоволен, причем по тому же самому поводу, что и злые мальчишки из класса. Ей вдруг стало понятно, что ожидать поддержки неоткуда. И тот, кто был «всегда прав», произнес то, что всегда казалось Ане чудовищной несправедливостью. Ее словно бы попрекнули куском хлеба, и сделал это человек, который, как казалось, был ей наиболее близок.

Иными словами, в тот миг Аня пережила самое жестокое предательство и испытала самый сильный в своей жизни страх. Дальше все развивалось, как и в большинстве других случаев, – ощущение отчаяния, бессилия и, наконец, «единственно правильно решение»: не есть! Вот почему все наше с Аней лечение было построено на формировании чувства доверия, чтобы девочка перестала защищаться и смогла увидеть жизнь такой, какой она была на самом деле. А действительность была такой: никаких внешних угроз, требующих каких-то чрезвычайных защитных мер, не было и в помине, а вот организм Ани отчаянно нуждался в пище.

Сейчас я не обсуждаю вопрос – правильно или неправильно поступил ее отец. И я абсолютно уверен в том, что если бы он знал, какими будут последствия той его фразы, он никогда бы этого не сказал, более того, зашил бы себе рот и для верности вырвал бы себе язык. Но он не знал, более того – хотел дочери добра! Как же недальновидны родители, не отдающие себе отчета в том, сколь важные они люди в жизни ребенка! Впрочем, наших родителей можно понять – мы так часто их не слушались. С чего им думать, что они для нас столько значат?

Однако же непослушание ребенка, по сути, подобно дружеской потасовке, устроенной им на коленях у собственных родителей. И лишь изредка возникают ситуации, когда значение события оказывается совершенно отличным от этого «состязания», принципиально другим. Родитель не знает об этом, но он способен ударить своего ребенка туда, где у него не предусмотрена защита, и так сильно, как ребенок этого не ожидал, не думал, не предполагал, что такое возможно. И это шок. Ребенок вдруг понимает, что это не игра, и в действительности он один, а его родитель – чужой человек.

С этого момента в нем поселяется глубинная тревога. И именно о ней рассказывал один из учеников Фрейда – Карл Юнг, когда описывал чудовищные образы «Страшной Матери» и «Ведьмы». По его мнению, она находится где-то в так называемом «коллективном бессознательном», но на самом деле она живет в наших квартирах, где взрослые не всегда задумываются о том, сколь важную и значительную роль они играют в жизни своих детей.

Дискриминация всех, но по половому признаку

Классическим случаем неуверенности мужчин является страх не произвести на женщину должного впечатления. Полагаю, что об этом многие женщины даже не догадываются, но в действительности мужчины чудовищно не уверены в себе и в своей способности производить на женщину желаемое впечатление.