Исправленному верить

Давно остыл принесенный едва дышащим дежурным «Райский сад», а Булкин все сидел, бездумно помешивая ложечкой в стакане и устремив невидящий взгляд в окно, за которым раскинулась ночная Урания. Перед глазами стояли лица сыновей – заживо сгоревшего во время аварии на руднике, администрацию которого не заботили даже азы техники безопасности, Старшего и погибшего во время самоубийственной атаки повстанцев на верфи Миноса Среднего. На плечи вдруг разом навалилась вся накопленная за последний месяц нескончаемых боев, нервотрепки и вечного недосыпа усталость. Наконец он негромко позвал:

– Дежурный!

На этот раз боец, кажется, вырос у левого плеча, словно из пустоты:

– Я, господин временно…

– Вот что, братуха… Ты ведь писал сегодняшний допрос?

– Так точно! В соответствии с протоко…

– Включи. И иди, отдыхай…

«Видели ли вы пятнистого клювокрыла? А серого лунного кота? Земного жирафа? В «Зоомире» были все эти животные и сотни других прекрасных и удивительных существ. А больше – нигде. Понимаете?

Я – очень обеспеченный, прекрасно образованный, генетически здоровый человек. Офицер вооруженных сил Империи. Олигарх с третьей ступенью предков в имени. Вы – уж не знаю вашей профессии… горняк? рабочий завода? уборщик? – не важно. В любом случае почти мутант, нищий и малограмотный. Люмпен, у которого имени нет вовсе. Между нами – куда больше, чем пропасть. Между нами – пять веков подлости, непонимания, лжи, ненависти. И кровь, кровь, кровь… Позавчера вас не пустили бы и на задворки моего дома. Вчера мы сражались друг против друга с оружием в руках. Сегодня вы походя, даже не вынув изо рта эту вонючую дрянь, отправите меня на смерть. А что будет завтра, не знаете ни вы, ни я. Но если вы спрашиваете, чего я хотел, когда нарушал приказ, стрелял в своих товарищей и пытался вывезти животных из приговоренного к уничтожению «Зоомира», – извольте. Я хотел, чтобы дети – ваши, мои, любые – смогли посмотреть на живого радужного геккона или каспийского льва. Чтобы они не воспринимали «Зоомир» сугубо как стратегически важный объект. Чтобы были не олигархами или люмпенами, но – людьми. И, быть может, тогда, когда вновь разверзнутся все источники великой бездны и окна небесные отворятся, у них еще будет шанс…»

* * *

Булкин успел в последний момент.

Нет.

Булкин опоздал.

– Ну чего, стрелять-то будем? Или только клювом щелкать горазд? Давай!

Выстрел.

Жалобное мычание.

Хохот.

– Э-эх, слеподырый ты, Тармашкин! Только шкуру зря попортил! Если б все так стреляли, олигархи нас еще когда к ногтю бы прижали! Учися, пока я жив!

Выстрел.

Звук падения чего-то тяжелого.

Одобрительные крики.

– Видал, как кувырнулся рогач? То-то! А ну, выводи второго! Нет, двух! И еще вон ту страшилу пятнистую. Устрою вам, желторотым, мастер-класс! И… смир-ррна!

Его все-таки заметили.

– Товарищ временно исполняющий обязанности военного коменда…

Договорить «стрелок» не успел – Булкин, не останавливаясь, влепил ему прямым в зубы. Даже не посмотрев на упавшего и, кажется, потерявшего сознание, бросил через плечо сопровождающим:

– Арестовать!

Потом повернулся к оставшимся четырем бойцам, замершим в шеренге не дыша. Прошелся взад-вперед, покачиваясь с пятки на носок и красноречиво положив руку на расстегнутую кобуру «химеры». Остановился возле стоящего последним – молодого лобастого парня с оттопыренными ушами.

– Фамилия, звание?

– Рядовой Тармашкин! Вторая рота добровольческого уранийского батальона!

– Что тут делаете?

– Охраняем… – Тармашкин сглотнул, когда его взгляд против воли уперся в три окровавленные туши за низким заборчиком. И с каждым следующим словом голос рядового звучал все тише: – Стратегически… важный…

– Ах, охраня-яете? А эти, – кивок на убитых животных, – типа, застрелены при попытке к бегству?.. Не слышу ответа!!!

– Никак нет… – еле слышно прошептал Тармашкин.

Булкин с минуту молча смотрел бойцу в глаза, едва слышно поскрипывая зубами.

– Ты хоть знаешь, придурок, как эти звери называются? Нет? Ну, ничего, блин, скоро узнаешь. И этих, и всех прочих у меня выучишь! Так, чтоб ночью разбуди – всех! Без запиночки! С номером клетки, ростом и весом! – Булкин шумно выдохнул, с некоторым внутренним усилием застегнул кобуру, одернул летную куртку и вновь обратился к бойцу, но теперь уже – совершенно другим тоном. Сухо. Деловито. Спокойно. – Значица, так, товарищ Тармашкин. С завтрашнего дня ты назначаешься комендантом «Зоомира». Подчиненность – лично мне. Приоритетность… – он чуть не брякнул «ноль», но вовремя остановился, – …«один». Отчитываться будешь еженедельно. Завтра получишь приказ о назначении, документы, а также деньги для закупки корма зверям на первое время и две роты в усиление охраны. А послезавтра жду тебя с полной описью обитателей «Зоомира» и соображениями на тему… всего. Вопросы есть?

– Никак нет… – выдохнул изумленный боец.

– Выполняй!

Булкин кивнул бойцам сопровождения и направился к своему бронеходу. Остановившись на подножке, он обернулся и позвал:

– Тармашкин!

– Я!

– Не подведи меня, братуха! Очень на тебя надеюсь. Иначе – сам понимаешь…