Исправленному верить

– Похоже, это все-таки не перелом, – пробормотал Митя, осторожно ощупывая пострадавшую лодыжку. – Вывихнул, наверное, или просто связки потянул…

– Может, теперь скажешь, зачем мы вообще лазали в эту квартиру и почему не взяли побрякушки? – мрачным тоном поинтересовался Григорий.

– Потому что я – не вор. А хозяин квартиры – мой друг, – отозвался слегка повеселевший Митя и прибавил: – Остановись где-нибудь, теперь уже можно.

– Как это – не вор?! – снова вспыхнул Гриша, сворачивая в первый попавшийся ему на пути скверик. – Ты же что-то оттуда упер! Я сам видел! Ну-ка сейчас же покажи, из-за чего мне пришлось из окна выбрасываться!!!

Действительно, хищение имущества с отягчающим взломом двери и не смягчающей нисколько травмой собственной лодыжки сложно назвать как-то иначе, чем кражей. Так что заявление Мити о его непричастности к преступным элементам привело Гришу в окончательный ступор. Он молча смотрел на товарища, хлопая глазами и беспомощно открывая и закрывая рот. Митя сдавленно вздохнул, пожал плечами и вытащил из кармана маленькую серебряную ложечку с изящной фигурной ручкой, немного потемневшую от времени, но все равно удивительно красивую своими замысловатыми формами, с чернением затейливой восточной вязью на ручке и русскоязычной номограммой «Камо» на тыльной стороне.

– Что это за хрень? – озадаченно пробормотал Григорий, глядя на подельника, как на полного идиота. – Она, что ли, старинная? Дорогой антиквариат?

Митя отрицательно помотал головой:

– Она довольно старинная, но не настолько дорогая, чтобы так из-за нее рисковать. Она, строго говоря, вообще имеет отрицательную цену. Потому что приносит своим хозяевам несчастья. А хозяева не в состоянии беспристрастно к ней относиться. – Молодой человек осторожно попытался устроиться на сиденье поудобнее и скривился от боли. – Они ее друг у друга воруют, и, похоже, уже давно…

– А ты откуда это знаешь? – В глазах Гриши зажглось любопытство.

– Мой друг, у которого мы только что были – большой любитель всяких старинных вещичек, – начал объяснять Митя. – У него вообще две страсти – антиквариат и рыбалка. Мы на рыбалке в свое время и познакомились… Впрочем, это не важно… Короче, он как-то обмолвился, что прихватил эту ложку «случайно» у какого-то эксперта по антиквариату. И вскоре после этого стал жаловаться, что у него одна за другой срываются сделки. А потом упомянул, что тот самый эксперт раньше был на грани банкротства, но в последнее время у него все наладилось.

– Ну и что? Просто совпадение! – хмыкнул Григорий.

– Я тоже сперва так подумал. Но это было еще не все. Как раз в те дни я в публичке постоянно сидел, искал информацию для диплома. А диплом у меня, как ты помнишь, по истории рекламы. – Митя устало вздохнул. – Ну я просматривал объявления в газетах конца позапрошлого века, а кроме них, там были еще всякие извещения о происшествиях и криминальная хроника… В одной заметке рассказывалось о горничной, которую обвинили в краже драгоценностей и серебряной ложки, а в другой, спустя несколько месяцев, давалось опровержение – горничная, как оказалось, ничего не крала, все ценности, кроме ложки, нашлись, и ее бывшие господа пытались ее отыскать через газету.

– Тоже совпадение, – заявил Григорий, но уже менее уверенно. Митя покачал головой:

– Слушай дальше. В подшивке за следующий год была заметка еще об одном воре, теперь уже настоящем. Его долго не могли поймать, он умудрялся проникать в самые неприступные дома – и вдруг очень глупо попался после очередной кражи. В заметке был список найденных у него дорогих вещей, предположительно краденых. Догадываешься, что среди них было?

– Тоже ложка? Серебряная? – удивился Гриша. – Это уже странно…

– Вот и я так подумал. Три случая – это уже слишком похоже на закономерность. Вот и Серафим тоже решил, что это все – случайность, а у меня слишком богатое воображение. Но проблемы у него все усиливались – то с налоговой, то с пожарной инспекцией, а недавно еще и главбух проворовался! С тех пор, как у него эта ложечка появилась. И продать мне ее он тоже не захотел – сказал, что это для него «памятный трофей». Сильно подозреваю, что все дело в этой мистической, необъяснимой тяге к ложке, иначе он бы так не упрямился – человек он вообще-то вполне разумный…

– Хочешь сказать, что эта ложка приносит несчастья? – Григорию очень хотелось снова заорать на напарника, но он вдруг почувствовал себя таким вымотанным и опустошенным, что только устало махнул рукой. – Вот уж не думал, что ты веришь в такие бредни!

– Не то чтобы верю, но… подозреваю, что, если очередной владелец будет хранить ее у себя слишком долго, это может плохо кончиться, – снова вздохнул Митя. – И мне как-то очень не хотелось бы, чтоб у Серафима продолжались неприятности.

– Значит, ты украл ложку только для того, чтобы избавить его от проблем? А почему мне ничего об этом не сказал? – Гриша вновь начал заводиться. – Почему наврал, что хочешь его ограбить?!

– А если бы я тебе правду сказал, ты бы со мной пошел?!

– А если бы нас поймали?!