Исправляя ошибки (СИ)

Но одновременно Люк поднялся над самим собой, над собственными демонами. Он с юности неотступно следовал древнему кодексу, в первую очередь, потому что искал в этих устаревших догмах и постулатах спасение — от Темной стороны и от отцовской участи, к которой однажды приблизился настолько, что до конца жизни не сумел простить себе этого. Не потому ли он так и не осмелился завести собственную семью? Не потому ли разорвал священную связь между Леей и ее сыном? Не потому ли ревностно прятал своих учеников от всего мира?.. И не этот ли самый страх, в конце концов, загнал его в ловушку на Ач-То, заставив скрываться ото всех, даже от самых близких людей?

Осмелившись переступить через этот страх ради спасения племянника, Люк сумел превозмочь в себе то, что только накапливал в течение многих лет, и тем самым поднялся на более высокую ступень искренности и жертвенности — в этом смысле его решение было, разумеется, победным.

Рей тихонько заплакала.

— Неужели не было другого способа?

О Сила, к чему этот глупый, отвратительно глупый вопрос? Ведь ясно, что если мастер Люк пошел на такую крайнюю меру, значит, иного выхода и вправду не было. Но других слов у нее почему-то не находилось.

Люк улыбнулся в ответ; его улыбка была осенена благодатью. В конце концов, так и подобает человеку, совершившему поступок, который возвысил его в собственных глазах. Тем более, если этот поступок шел исключительно от сердца. Кроме того, надвигающаяся вечность сулила ему весьма приятную встречу со старым другом, и это не могло его не радовать.

— Боюсь, что нет. Сила… это она положила одному из нас умереть. Я не желал этого с самого начала, но, видно, от судьбы не сбежать…

Рей оторопело смотрела на него.

Потом, когда она, наконец, осознала смысл его слов, девушка робко приблизилась и коснулась руки учителя — холодной и затвердевшей настолько, что можно было принять ее за часть каменного изваяния. Свет, исходивший от него и бывший светом его души, — этот свет не исчезал, а напротив, становился только ярче. Казалось, плоть растворяется в нем; материальное становилось нематериальным.

Вот, выходит, почему на самом деле последний джедай удалился в изгнание: не отчаяние и не чувство вины вели его прочь — во всяком случае, не только они. Нет, теперь Рей понимала, в чем дело! Люк Скайуокер бежал, в первую очередь, от жестокой необходимости сражаться с племянником. Он, вероятно, понимал уже тогда, что однажды вынужден будет сделать этот невозможный выбор — умереть самому или позволить умереть Бену…

Кажется, Люк слегка кивнул. Он как будто знал об ее рассуждениях и намекал, что она не ошиблась.

Внезапно Рей сделалось страшно. Она вспомнила о том, что собиралась, но так и не успела поведать учителю — о своем страшном преображении там, в храме на Малакоре; о том, как она забрала энергию другого существа, решительно и беспощадно погасив жизнь одного из рыцарей Рен, и о неожиданно испытанном ею голоде. Сама не ожидая того, она выпила до дна душу иктотча Шива — она была, словно один из пустынных кровососов, которые живут по другую сторону Гоазоана, нападая на одиноких путников с приходом ночи, и для которых, как говорят, даже Икс’аз’Р’иия — суровые песчаные бури — не являются препятствием; потому эти существа и снискали название «сердце бури» на заставе Ниима. Именно так, Рей ощущала себя «сердцем бури». Она питалась чужой жизнью и хотела еще.

Как быть? Ведь она надеялась, что мастер Люк сумеет растолковать ей смысл произошедшего и научит, как обуздать скрытую в ней бурю; это тайное чудовище, жаждущее крови. Кто поможет, если учитель покинет ее? И как он может уйти в такой час, когда она, последняя его ученица, нуждается в его наставничестве больше всего?..

— Мастер Люк, не уходите, — взмолилась она. — Я не смогу без вас. Я…

Не находя слов, Рей опустила голову и на короткий миг зашлась рыданиями. Ей было страшно. И ей было одиноко, наверное, как никогда прежде. Иметь и потерять всегда тяжелее, чем не иметь вовсе. Сперва Хан, затем Рейми Дэррис, а теперь и мастер Люк! Сколько же можно? Стоит ей поверить ласковым объятиям, теплому и искреннему зову другой души, как иллюзия рассыпается прахом.

Затем она вновь подняла глаза и глубоко вздохнула.

— Пожалуйста… ведь я так и не успела ничему научиться…

Пальцы учителя слегка шевельнулись — похоже, это была слабая попытка приласкать ее и успокоить.

— Ты уже знаешь больше, чем я, — сказал он. — Это тебе впору быть моим учителем.

— О чем вы, магистр? — отчаянно вопросила девушка.

— Ты умеешь любить, прощать, быть искренней и не бояться совершать ошибки. Когда-то я тоже умел это, но с годами позабыл, — Люк прервался ненадолго, тяжело, с хрипом и с легким свистом набирая воздух в легкие. — Обещай мне, что не позволишь наследию ордена джедаев сгинуть без следа.

Рей рывком подалась к нему. Как? Неужели это правда? Он завещает ей, бесславной сироте, недоучке, уже успевшей порядочно наломать дров, грандиозное наследие ордена с многовековой историей?

Его решение восторгало и озадачивало ее.