Испытай меня нежностью и болью

— Мне хотелось поддержать тебя, это был порыв… — я не решаюсь сказать, что меня подтолкнула Оксана. Какая разница? Это же все равно было мое решение. Я могла и не признаваться, но сделала это, потому что знала, как это важно для него. Именно сегодня, именно сейчас.

Утром я просыпаюсь от того, что Петина рука придавливает мою обнаженную грудь. И смешно, и больно. Он сопит мне прямо в ухо, а я осторожно подцепляю пальцами огромную ручищу, чтобы хоть немного сдвинуть вниз, на живот. Пока я пытаюсь, Петя просыпается и убирает руку сам, но тут же сгребает меня в охапку и прижимает к себе, рыча на ухо:

— Моя!

— Твоя, твоя, — я смеюсь. Его стояк упирается мне в бедро, а у меня сегодня первый день каникул, и я очень даже настроена и ему сорвать рабочий день. Запуская руку под одеяло, я быстро нащупываю твердый член и одновременно кусаю его за нижнюю губу:

— А ты мой…

И тут раздается звонок в дверь. Оглушительно долгий, словно того, кто нажал на кнопку, закоротило, и он не смог убрать палец со звонка.

— Мы кого-то ждем? — спрашиваю я.

— Нет, — Петя хмурится, но встает с постели, быстро натягивая штаны и рубашку. Я набрасываю халат и выхожу из спальни следом за ним.

— Кто там? — спрашиваю шепотом, когда он смотрит в глазок.

— Аня, — отвечает мужчина и распахивает входную дверь.

47 глава. Неожиданное решение и сборы

Незваная гостья складывает руки на груди, как только видит, что мужчина в квартире не один. Почему-то возникает ощущение, что она планировала толкать одну речь, но при виде меня решила высказать совершенно другое, совсем уж нелепое и бессмысленное.

— Теперь ясно, почему ты не хочешь брать на себя ответственность за своего ребенка, — тон у нее насмешливый, но на самом деле, смешна тут только она. Если бы она не была мне неприятна — я бы искренне рассмеялась.

— Я же послал тебе сообщение, что сделал второй тест, — говорит Петр мрачно. Я стою чуть поодаль, но вижу, что вена у него на шее вздулась и нервно пульсирует. Еще бы: он собирался заняться со мной любовью, но никак не препираться в очередной раз с этой выскочкой. — Ребенок не мой.

— Вот так, значит…

Аня вдруг меняется в лице. Так меняются актеры, когда уходят за театральные кулисы и снимают с себя маску роли. Она как будто вся обмякает, брови выгибаются жалобными дугами, глаза наполняются слезами, нижняя губа дрожит:

— Мы можем поговорить наедине?

— Нет, — отрезает мужчина, и тогда я касаюсь его локтя пальцами:

— Петь… пусть, я не против.

Он оборачивается на меня и сначала как будто бы злится, но потом смягчается и кивает:

— Ладно, — и обращается уже к девушке: — Только быстро.

Я возвращаюсь в спальню и закрываю за собой дверь, чтобы не слышать их разговора, но до меня все равно долетают отдельные слова, сказанные слишком громко: предал… бросил… одна… Я тяжело вздыхаю и стараюсь не выстраивать из этих обрывков какие-то фразы, не додумывать смысл, а просто дождаться Петю.

Слышно, что она плачет, но через десять минут входная дверь все-таки наконец захлопывается, и я выхожу обратно в прихожую:

— Ну что?

— Никто ее не насиловал, — фыркает Петя, отмахиваясь рукой.

— Правда? — переспрашиваю я разочарованно.

— По своей воле трахалась с каким-то проходимцем, залетела, он ее бросил, а она его любила, мол… И вроде бы и ребенок ей не нужен, но и избавляться от него не хочется, ведь он — последнее, что ей осталось от этого мужика… Ебать как бредово.

— Да уж, — протягиваю я задумчиво. — Вообще-то, мне ее жаль.

— Серьезно? Мне нет, — Петя качает головой.

— Она просто несчастная одинокая девушка.

— Это не дает ей права доебываться до счастливых и неодиноких, — он делает ко мне шаг и притягивает к себе за талию. Я кладу ладони на его теплые плечи:

— А ты правда счастлив?

— Конечно, а ты нет? — удивляется он.

— Счастлива, — я киваю и выдаю совершенно неожиданно: — Хочешь поехать вместе со мной в Вологду?

Петр чуть отстраняется и смотрит на меня внимательно:

— А ты познакомишь меня со своими родителями?

— Разумеется, — отвечаю я чуть смущенно.

— И мы даже устроим пикник на природе, с костром, песнями под гитару и палаткой?

— А ты умеешь играть на гитаре? — удивляюсь я.

— Нет, — с улыбкой признается мужчина. — Но умею ставить палатку и разводить костер.

— Заметано, — я улыбаюсь.

Мысль приехать с ним в город своего детства не кажется мне такой уж дикой. В конце концов, мы можем снять номер в гостинице, чтобы не смущать родителей совместной ночевкой в моей комнате. Или мама постелит ему в гостиной. То-то будет забавно, спать через стенку, не имея возможности в любой момент сбросить с себя одежду и заняться сексом… А если серьезно — это действительно важный шаг, и я к нему готова.

— А ты познакомишь меня со своими родителями? — спрашиваю я.

— Они живут в Питере, — напоминает Петя.

— Ну так и мои не в Москве.

— Знаю, — он улыбается. — Нужно только сообразить: мы съездим к ним или они к нам. А так, конечно, познакомлю. Но сейчас… — его ладони скользят по моей талии вниз. — Сейчас я хотел бы не говорить о родителях, а заняться тем, от чего нас так нагло оторвали…