Испытание

"Экая рванина — никто его ни во что не ставит, а туда же..." — подумал Антон, останавливаясь. Он уже знал, что последует.

— Ты че, меня не узнаешь, а? А ну, подойди! Ты че... Я тебе говорю! Полог-то мокрый... — он остановился, не зная, чем еще можно продолжить. Потом его осенило:

— Выжимай!

Антон с тоской покосился на свой улаг — голос Ым, распекавшей какую-то из младших подруг, слышался и здесь. Это надолго.

— Я сейчас вернусь... — попытался было отговориться он, но Трепарь нынче был трезв, как стеклышко, и поэтому зол:

— Выжимай!

Конечно, можно было и наплевать на полоумного придурка, но вокруг уже собралась опасно тихая стайка кришей — тупо настороженные синеватые лица не предвещали ничего хорошего. После "торчков", которые еще отсыпались в икемаях, эти — старшие. Им другого и не надо, кроме как доказать это. "Чуют, шакалы..."

Пришлось положить кошель с кормом и под одобрительное хрюканье Трепаря остервенело выжимать тяжелый полог. Беспрекословное послушание, кажется, расхолодило "огарышей" — поскучав с минуту, они заговорили о чем-то, а потом гурьбой двинулись к Яме — пока нет "торчков", можно занять теплые места. Звага, кажется, с ними... Подождав, пока они уйдут, Антон распрямился и, подхватив короб, как мог быстро направился к улагу, не обращая внимания на ругань Трепаря. Добравшись, он вывалил едово в гущу рыкающих жогров и быстро, пока вокруг никого нет, юркнул в улаг.

— Бледняк!

Запахнув клапан, он заморгал, пытаясь рассмотреть что-нибудь в полумраке. Свистнувший ремешок стегнул по уху — под дружный визг четырех подруг, означавший на этот раз смех, он заковылял к своему месту.

— Что, работать не любишь? А есть давай! На! — ремешок свистнул еще раз, по щеке.

Дернувшись, Антон молча пристроился перед деревянной кадкой и начал ожесточенно мять скользкие ошметки потрохов. Протухли они что надо — в лицо пахнула тошнотворная вонь.

— Как взялся... Думаешь, скоро уйдешь от нас... Что, хочешь уйти, а?

Антон молча мял кишки. Отвечать бесполезно.

— Гляди, молчит — наверное, не хочет... Конечно — где его еще будут кормить, мешок с дерьмом!

Вжикнувший ремень еще раз ожег плечо — стиснув зубы, Антон продолжал налегать на хлюпавшее месиво.

— Чего молчишь? Отвечать не хочешь? Мне не хочешь отвечать? А ну говори — хочешь остаться или нет!

— Не знаю,— огрызнулся Антон, сознавая, что делает ошибку.

Ым тут же оживилась, придвигаясь к нему поближе — одутловатое сизое лицо с заплывшими щелками глаз оказалось совсем близко.

— Что ты сказал? А ну, повтори!

— Не знаю...

— А что ты знаешь, ублюдок необрубленный! Смотри сюда! Говори, что ты знаешь!

Она тяжело дышала, неестественно расширенные глаза таращились бессмысленными бельмами, выделяясь в полумраке. Антон отодвигался, остро ощущая свое бессилие. Похотливая самка уже не понимает слов — многолетняя звериная тоска толкает ее... Словно бы нерасчетливым движением он выплеснул из кадки жижу — хозяйка отшатнулась.

— Ах ты... ублюдок... На тебе, на, на!

Она принялась стегать его по чему попало своим кожаным ремешком, служившим в качестве шнура на одежде — сейчас он видел, как в такт ударам мотаются ее большие отвислые груди. Успокоившись, она, еще тихонько рыча, отползла в свой угол. Подруги вокруг опасливо молчали, зная взбалмошный нрав старшей. Антон продолжал механически месить жижу отстебника горящими от ударов руками. Ничего... Он перетерпит. Скорее бы уж...

— Никуда ты не уйдеш-шь... — донеслось до слуха шипение из угла — Никуда не уйдешь... Сдохнешь, сдохнеш-шь...

"Сама сдохнешь, карга старая..." Антон постарался не обращать внимания на зловещее шипение хозяйки. Все равно, пока не вернутся вои, она не решится что-нибудь предпринять. Бабу, виновную в смерти воя, распотрошат не хуже гурма. А пленный для воев что мертвый... Какое счастье, что фермеры Верхнего поселка не пришибли этого Взига! Если они договорятся об обмене... Что ж, он сможет продолжить свою миссию. Только более подкованным...

* * *

...Когда он в первый раз увидел синеющие холмы этого мирка, он и представить себе не мог, чем закончится эта "дипломатическая экскурсия", как выразился Генеральный Посол. Экскурсия... Что ж, сначала так и было — объезд поселков, разговоры с фермерами и укоренниками, возделывающими эту равнину уже в течении десяти лет. Неспешные беседы за кружкой пива где-нибудь в местном баре, единственном на всю округу. Вот только предмет этих бесед не располагал к благодушию. После всех положенных стадий контакта люди все еще не чувствовали себя в безопасности в собственном доме. Местные специалисты пасовали — и вот прилетел он, представитель элиты ксеноба... Молокосос со студенческой скамьи.

Наставники посчитали это задание вполне подходящим для выпускного экзамена. Произвести учет всех факторов: демографического, психологического, социально-исторического... Расследовать историю контакта — не обидели ли, не дай бог, бедных туземцев. А туземцы жируют на дармовых харчах и в ус не дуют.