Испытание

Кочевые становища в экваториальной области со времени освоения превратились в оседлые — и уже в три слоя обложены дерьмом, которое им лень выгрести. Зачем, если скоро уже и это можно будет делать руками пришлых поселенцев. А пока что вечная угроза войны дает бывшим кочевникам сытое безбедное существование. Никто и не догадывался до поры, что подарки племенам при переговорах не могли быть посчитаны ничем иным, как данью. Для народа, не имевшего в языке даже слова "мир", вполне естественная вещь... И вот "хозяева" новоявленных данников начинают проявлять свой норов — угоны скота, поджоги строений, посевов... Так, забава, военные игры. Но однажды такие игры заканчиваются убийством...

* * *

...Шесть часов до первого полдня — руки начинают тихонько ныть, саднят многочисленные ссадины, разъеденные кислой жижей отстебника. Ым выгоняет его на заготовку обеда — даже она, старшая в роду Яобая, не может и слова произнести в присутствии "торчков" и даже кришей. А он, как-никак, мужик, хоть и необрубок... Антон тихонько плетется к закрайне с миской хрящей — это его отдых. После того, как подруги сварят из этих хрящей что-то вроде клея, работа будет продолжена — надо будет перехватить свою долю похлебки, по цвету, да и по вкусу больше всего напоминающую опарыши. Впрочем, от брезгливости он избавился за первую неделю плена — голод не тетка.

В Яме сегодня людно — необрубки тешат свое самолюбие, занимая места самых сильных воев. Гвалт и выкрики разносятся далеко окрест — ругань, хвастовство количеством "осчастливленных", высказывания о бабах... Впрочем, о чем им еще говорить.

Антон боком начинает спуск к огню — костер один на все становище, и любое едово заваривают здесь. Ым поступила мудро, отправляя его, единственного оставшегося в поселении "не-человека"-мужчину. Любая из подруг задержалась бы на такой прогулке как минимум на час — "торчки" взяли за правило поощрять "огарышей" к сексуальным экспериментам.

Проковыляв к огню, Антон без лишних слов взгромоздил на подставец свою миску и быстренько отошел в сторону, стараясь по возможности слиться с бурой землей. Сегодня ему повезло — торчки увлечены разговором:"...накось, выкуси — чего, ты думаешь, они будут ждать? ...а сам дрочило нечесаный, письком побитый — вот привезут, тогда посмотрим..." "Когда такое было, чтоб нелюдя на человека менять... Да вот он, сидит у хухры, прирежь его, посмотрим, что Яобай скажет... Да на что нам..."

Антон сидит, опасливо кося глазами, невольно пытаясь втиснуться в глинистую почву. Обсуждают нынешнюю экспедицию в Верхний поселок. До него пол большого дня пути — вои отправились с вечера... Он невольно смотрит вдаль — но поднимающееся от костра марево не дает разглядеть горизонт. Яобай обещал договориться об обмене — Антон, как мог, уверил его в ценности своей персоны.

Хрящи в лоханке начинают скворчать — схватив миску за оттопыренные края, Антон переваливает ее к себе и быстро семенит наверх, зажав костыль под мышкой. Случайно задетый им криш отлетает в сторону — вскочив, тот под общий одобрительный визг провожает оплошавшего пинками до самого верха.

Наконец, Антон выбрался на ровную поверхность. "Уф!. легко отделался..." Попытавшись вытереть пот со лба, он роняет костыль. Но теперь можно не спешить... Кое-как приладив миску под локтем, он еще раз долгим взглядом окидывает горизонт. Потом, опустив глаза к миске, плетется к становищу.

...Второй полдень — еще четыре часа. Руки уже немеют до локтя и выше. Наконец, Ым разрешает вытащить требуху для отмывания и сушки. Привычная рутина — на сей раз Антон даже забыл взглянуть на горизонт. Костер в Яме прогорает — усталые и прокопченные необрубки возвращаются в улаги отдыхать перед трудами праведными. Подруги тихо шипят сквозь зубы, но освобождают место для Нзыги и Зваги — самим им теперь до вечера дрожать на ветру. Впрочем, те быстро исчезают, оставив Антона одного присматривать за сохнущими кишками. Не все улаги в становище так негостеприимны — а то, чем придется расплачиваться, у них всегда с собой.

* * *

...Первыми пыль на горизонте заметили "едыши" — те самые "цветочки жизни", что давали жизни несчастному зверенышу. Докончив свою жертву, они с диким визгом ворвались в селение, будя дремлющих кличем: "Вои! Вои!" В поднявшейся суматохе Антон не скоро сумел разглядеть болтающийся на шесте хвост жогра — знак Яобая. Вои пылили на своих боевых гурмах, свешиваясь меж рогов навстречу толпе и скаля зубы. Слишком они были веселы... Слишком...

Ужас предчувствия осел комком в желудке.