Испытание человека (Пуруша-парикша)

Несколько особняком стоит “Рассказ о человеке совершенном” (№ 44), последний “рассказ” в книге. Он как бы воспроизводит по-своему пролог “Жизни Викрамы”: но там раджа Бхартрихари, передавая трон своему брату Викрамадитье[752], уходит в аскезу и уходит из повествования, а у Видьяпати повествуется именно о том, что случилось с Бхартрихари после того, как он расстался с Викрамадитьей (с которым тут расстается и автор)[753]. Бхартрихари достигает мокши (освобождения от бытия), т.е. высшей цели по традиционным представлениям индуизма. Но нет ли авторской иронии в том, как изображено здесь достижение мокши? Не иронично ли описание своего рода торга между Бхартрихари и Нараяной (Богом-Абсолютом)? Нет ли некой насмешки над Богом в просьбе подвижника вдеть нитку в игольное ушко[754]? Или ощущение иронии может возникнуть лишь в сознании современного читателя, “испорченного” курсами “научного атеизма” и различными изысками “постмодернизма”[755]?

И еще вопрос: нет ли переклички между этим “Рассказом о человеке совершенном” (№ 44), последним “рассказом” книги, и “Рассказом об искусном шутнике” (№ 29), последним “рассказом” третьей части (о котором речь шла выше)? В “рассказе” № 29 герой-вор избавляется от смерти с помощью удачной шутки, адресованной царю. В “рассказе” № 44 герой-подвижник избавляется от всех будущих рождений и смертей с помощью удачного ответа, адресованного Богу. Входила ли такая перекличка в авторский замысел — или это одна из тех “искр”, которые вспыхивают в тексте (в читательском сознании) без активного участия авторской воли?

10

Не надеясь сразу найти ответы и на эти вопросы, продолжим наш обзор “рассказов” Видьяпати.

К “циклу” о радже Викрамадитье примыкает меньший “цикл” о радже Бходже: это “рассказы” № 16, 25 и 39 (в последнем действуют оба героя — см. выше). Образ раджи Бходжи во многом подобен образу раджи Викрамадитьи, и в индийской словесности они нередко появляются рядом, как, например, в “Жизни Викрамы”. Однако в этой “обрамленной повести” два легендарных образа разделены временной дистанцией (Бходжа находит некогда закопанный трон Викрамадитьи), а у Видьяпати в “Рассказе о человеке опытном” (№ 39) они сведены в одном легендарном времени. По-видимому, прототипом легендарного Бходжи был исторический раджа из династии Парамара, правивший в Северной Индии в первой половине XI в. н.э. Об этом историческом радже достоверных сведений довольно мало[756], но как образ легендарный раджа Бходжа завоевал большую популярность, даже за пределами Индии[757].

Радже Бходже посвящена книга повествований на санскрите под названием “Бходжа-прабандха” (“История Бходжи”, автор — некий Баллала, живший, по-видимому, в конце XVI—начале XVII в.). В этой книге Бходжа представлен образцом просвещенного и щедрого государя[758]. Подобный же образ Бходжи предстает перед нами и в посвященных ему “рассказах” Видьяпати.

Еще один “цикл” образуют четыре “рассказа” (№ 9, 13, 19, 20), сюжеты которых так или иначе связаны с известной санскритской драмой Вишакхадатты “Мудра-Ракшаса”[759]. Здесь, как и в сюжетах о Викрамадитье и Бходже, исторические (или квази-исторические) имена (а может быть, и реальные исторические события) сочетаются с универсально-легендарными, новеллистическими, а то и сказочными сюжетами. Так, вполне сказочен “Рассказ о человеке острого ума” (№ 9), несколько напоминающий “тип” АТ 707 (обработанный Пушкиным в “Сказке о царе Салтане”)[760]. У Видьяпати данный сюжет выступает в роли “биографии” Вишакхадатты, автора пьесы “Мудра-Ракшаса”. Более достоверных сведений о жизни этого драматурга все равно не имеется. “Рассказ о человеке, искусном в мирских делах” (№ 19) — это предыстория событий, составляющий содержание пьесы. Данный сюжет (о радже Нанде и его министре Шакатале/Шакатаре) также во многом состоит из “универсальных” “мотивов” и также нередко разрабатывался в индийской словесности, например в “Океане сказаний” Сомадэвы[761]. “Рассказ о человеке, искусном и в Ведах, и в мирских делах” (№ 20) излагает содержание пьесы “Мудра-Ракшаса”, а “Рассказ о клеветнике” (№ 13). анекдот-притча, предполагает события пьесы уже совершившимися (но Видьяпати несколько по-модернистски поставил этот “рассказ” перед теми, в которых излагаются сами события[762]).