Испытание чувств

—  Да мне и не нужно, чтобы он лежал у моих ног! —  сказала Беатриса, чуть не плача от отчаяния.

—  А чего же тебе нужно? Вить из него верёвки?

—  Нет, нет! Я люблю Марселло!

—  Странная у тебя любовь, —  осуждающе покачала головой Катэрина. —  По-твоему, любить —  это значит мучить другого человека! Помыкать им, то приближать, то отдалять? Марселло и так долго продержался! Я бы, на его месте, уже давно сбежала от такой любви!

—  Я его не осуждаю, мне просто очень больно и горько, —  заплакала Беатриса. —  Он же не знает, почему я отказываюсь выходить за него замуж, а я не могу ему этого сказать...

—  Чего ты не можешь сказать? —  ухватилась за эту проговорку Катэрина. —  Что ты скрываешь?

—  Я и тебе не могу этого сказать.

—  Мне можешь и не говорить, —  с явной обидой произнесла Катэрина. А вот открыть свою тайну Марселло ты должна, если, конечно, любишь его на самом деле!

—  У меня нет никаких тайн, —  возразила Беатриса. —  Я просто боюсь за Марселло. Боюсь, что его тоже… могут убить... Как убили отца Маурисиу, как убили сеньора Мартино...

Беатриса уже плакала навзрыд, и Катэрина принялась успокаивать её:

—  Не плачь, глупенькая! Откуда у тебя эти страхи? Какое отношение Марселло имеет к сеньору Мартино и к отцу Маурисиу? Никакого! Кто его может убить?! Выброси из головы эти глупости.

—  Это вовсе не глупости, —  сказала сквозь слёзы Беатриса. —  Я боюсь за Марселло, потому что он тоже итальянец! А тут всегда убивали итальянцев. Рита говорит, что на этой фазенде лежит проклятье...

—  И ты ей веришь? —  засмеялась Катерина, облегчённо вздохнув. —  Какая же ты смешная, прямо как ребёнок! Разве ты не заметила, что Рита иногда заговаривается, несёт всякую чепуху?

—  А разве ты не замечала, что Маурисиу стал очень странным? —  огорошила её встречным вопросом Беатриса. —  С тех пор как он узнал, кем был его отец, в нём проснулась страшная ненависть к итальянцам, по крайней мере, к тем, кто бывал у нас в доме...

—  Что ты хочешь сказать?.. На что ты намекаешь?.. —  спросила Катэрина, похолодев от ужаса.

—  Я ни на что не намекаю, но я очень боюсь! —  призналась Беатриса. —  Маурисиу люто ненавидел сеньора Мартино, и вскоре тот погиб. Но он так же ненавидит и сеньора Фарину, и Марселло его ужасно раздражает... Поэтому я и боюсь...

Катэрина давно уже поняла, к чему клонит Беатриса, но верить в такую страшную догадку золовки ей не хотелось, и она стала всячески оправдывать мужа:

—  Да, Маурисиу пережил сильное потрясение и до сих пор от него ещё не оправился, это правда. И взгляд у него иногда бывает странный, что я даже боюсь за его рассудок.

—  Ну, вот видишь, и ты боишься, —  подхватила Беатриса, однако Катэрина продолжила свою линию:

—  Меня беспокоит состояние Маурисиу, но не настолько, чтобы думать о нём так дурно, как ты. Твои подозрения просто оскорбительны —  и для Маурисиу, и для меня.

Беатриса, перестав плакать, взглянула на Катэрину с досадой и сожалением.

—  Меньше всего мне хотелось бы обвинять Маурисиу, —  сказала она. —  Я была бы счастлива ошибиться в своих подозрениях. А с тобой я поделилась ими только потому, что ты, как жена, можешь повлиять на Маурисиу своими, одной тебе доступными, средствами. Может, ты сумеешь как-то смягчить его и удержать от необдуманных поступков.

Сама того не ведая, Беатриса затронула болезненную струну в душе Катэрины, которая была вынуждена признаться в своём бессилии.

—  Я сейчас не могу на него влиять. Мы перестали понимать друг друга, —  горестно вздохнула Катэрина. —  Мне даже кажется, что он разлюбил меня, что я больше не интересую его как женщина.

—  Господи, что же нам делать? —  совсем опечалилась Беатриса. —  Мама на него тоже не имеет влияния. Он страшно ревнует её к сеньору Фарине, и я боюсь, как бы не произошло новое несчастье. Скажу тебе по секрету, мама видела, как Маурисиу чистил ружьё сразу после убийства сеньора Мартино...

—  Какой ужас! —  воскликнула Катэрина. —  Неужели и дона Франсиска подозревает Маурисиу...

—  Мама не исключает, что он мог нанять Форро или тех двоих, что привезли труп к нам домой... Дал им ружьё, а потом получил его обратно и почистил...

—  А что он сказал доне Франсиске, когда она его застала с ружьём?

—  Ничего. Он испугался. И мама посоветовала ему спрятать подальше это ружьё.

—  Нет, этого не может быть! Я не могу поверить, что Маурисиу на такое способен! —  как заклинание твердила Катэрина, а её голос дрожал от ужаса перед свершившейся бедой, которая лишь сейчас стала для неё очевидной. – Неужели, он, в самом деле, обезумел?

—  Я не знаю, что это —  безумие или родовое проклятье, —  мрачно произнесла Беатриса. —  Мама влюбилась в итальянца —  дед его убил, потом появился сеньор Мар¬тино —  его тоже убили, теперь Маурисиу ненавидит сеньора Фарину... А тут ещё и меня угораздило полюбить итальянца!..

—  Нет, это всё похоже на бред, —  сказала Катэрина. —  Этому надо положить конец! Я сегодня же потребую, чтобы Маурисиу прогнал с фазенды Форро и Зангона. Пока они здесь, нам не будет покоя.