Испытание на зрелость

Она посмотрела в направлении, откуда раздался шорох, и остолбенела. Соседка как раз откусила кусок сухой колбасы и засовывала остаток обратно в карман.

— Пани Ганчарова, почему вы в сочельник едите мясо?

Но Ганчарова не смутилась. С аппетитом дожевав и проглотив колбасу, она беспечно махнула рукой:

— При таком долгом пути кусок мяса не грех!

Таковы здешние люди. Суровые, несентиментальные. Ты голоден? Так поешь, даже если и пост. Господь бог нам простит, ведь на другие грехи у нас даже нет времени. Кто здесь хочет жить, должен с этим смириться. И с людьми, и с краем. И мать в глубине души чувствовала, что она не только смирилась, но даже полюбила и этих людей, и этот край, такой же суровый, как и его люди.

9

Зима с косогоров уходила с опозданием, зато наступление весны было бурным. Луга на склонах почти сразу расцвели такой буйной красотой, что глаза разбегались от этих сияющих красок. Солнце здесь было ближе, чем во Вноровах, и это ощущалось всем существом.

Весна пришла в горы, и расцветающие кусты колючего можжевельника приветствовали ее. Тетя поручила Марушке съездить во Вноровы и попросить швею сшить чепчик для новорожденного. Скоро девочка перестанет быть ребенком — ведь ей идет уже двенадцатый год, и она не может не замечать, что семья ждет прибавления.

— Вот, наверное, мамочка рассердилась бы, если догадалась, что я об этом знаю, правда? — шепотом спрашивает Марушка у тети.

Подготовка к рождению ребенка велась по традиции без какой бы то ни было пышности. Обычно приданое для новорожденного собиралось где-нибудь на стороне, совсем незаметно, как будто не происходило ничего особенного. И родители не показывали своей нежности к детям, хотя все в семье знали, что родители и дети очень привязаны друг к другу.

В середине сентября родился Йожинек.

— Бабка Йозефацкая сегодня ночью принесла нам мальчика, — сообщила Здене Марушка, сама, однако, сомневавшаяся, можно ли этому верить.

Когда она спросила у бабки, откуда та принесла братишку, старая знахарка недружелюбно ответила ей:

— Откуда, откуда! Из леса! Он на дубе сидел и плакал. Так я его забрала и принесла к вам. У вас же еще ни одного мальчика нет.

Но ведь Йожинек пока что может только лежать на спинке. Как же он мог сидеть на ветке?

У Здены в глазах запрыгали два лукавых чертенка. Они прыгали туда-сюда, пока не уселись в ямочках на щеках.

— Бабка Йозефацкая, говоришь? — переспросила она, а непоседливые чертенята все больше и больше разжимали ей губы. Она наклонилась к Марушке и долго-долго шептала ей что-то на ухо.

— Вот как это бывает, — закончила она и добродушно хлопнула смущенную подружку по спине.

Такова здесь жизнь — без поэзии, суровая и острая, как камни на косогорах.

Через несколько дней после рождения Йожинека для железнодорожной станции во Врбовцах пришла посылка от Общества друзей природы в Весели. Новый начальник станции, который за зиму сжег все запасы угля в сарае, как раз того угля, к которому Кудержиковы год назад не притронулись из-за своей честности, передал посылку Йозефу со словами:

— Там какие-то деревца, так вы их здесь где-нибудь посадите, пусть будет красиво.

Йозеф Кудержик вытащил из плотной бумаги три молодые липки.

— Три липки, словно трое моих детей. Эта будет для Марушки, эта — для Бетушки, а эта, самая маленькая, — для моего сына.

В тот же день он вместе с Ганчаровой посадил три деревца прямо перед гостиницей.

— Мы будем любоваться ими из кухни, — сказал он потом своей жене, — будем ухаживать за ними, пусть растут и крепнут.

Из окна расположенной напротив гостиницы на три молодых деревца задумчиво смотрела Здена.

— Примутся ли? Какие-то они увядшие, — размышляла она.

Она сидела над тетрадкой в твердом черном переплете и кусала конец ручки. Надо что-нибудь написать Марушке в дневник, но ничего толкового не приходило ей в голову. Она спросила мать, но Ганчарова отмахнулась от нее. У этих нынешних девушек в голове сплошная ерунда. Вот у них были другие заботы, им приходилось работать, да еще как! Какие там дневники, на такие глупости времени не оставалось!

Здене не хотелось ударить лицом в грязь. У нее тоже есть дневник, совсем новый, и она уже давала его подружке. И хотя она никогда в жизни не сможет нарисовать такие прекрасные орнаменты, какие в нем нарисовала Марушка, какие-нибудь стишки надо все же написать.

Пусть розами устлана будет
Дорога жизни твоей… —

написала ей среди орнаментов в дневнике Марушка, и Здена тщетно ломала голову, пытаясь придумать что-нибудь подходящее.

Весь прошлый год они каждый день встречались с Марушкой. Утром, садясь в поезд, они махали рукой папе и маме Кудержиковым и на следующей остановке выходили. От вокзала в Вельке до школы было недалеко, но сколько страшно серьезных секретов слышала эта узкая тропинка, убегавшая из-под ног девушек вниз!

— Марушка, а Мартин Сабота спрашивал, учишься ли ты уже танцевать. Он хочет пригласить тебя на танцы.