Испытание на зрелость

— Нет, мы сегодня вообще не хотим обедать. Работа прежде всего.

Нау растерялась. Она, способная мыслить лишь в рамках полученных указаний, столкнулась с новой проблемой. Заключенные, разумеется, должны трудиться, работа, конечно, прежде всего, но по инструкции в это время пора обедать. Она судорожно ломала голову, как поступить. Еще немного — и девушки одержали бы верх, но вдруг со стороны дверей послышался грубый, резкий голос старшей надзирательницы:

— Что там происходит? Немедленно все убрать — и по камерам!

Марушка, Ярина и Славка расстались неохотно. Да, в этот день для них действительно был праздник. А сколько появилось новых надежд! Можно обменяться с другими информацией, послать письмо. Голова кружилась от ощущения счастья. Время наполнилось новым содержанием, оно уже не бежало бесцельно. Возникли новые идеи, человеческая общность, союз сердец…

Надежды эти были связаны не только с бледнолицей светловолосой немкой. Изобретательная Ярина обнаружила вскоре еще одну связную, мастера с игрушечной фабрики Нойбертову, которая отвечала за работниц в тюрьме. Каждый день она приносила им новых, еще не покрашенных солдатиков, а готовых уносила с собой. Это была молодая красивая девушка с приветливой улыбкой.

Однажды вечером надзирательница Эрна открыла камеру и указала пальцем на Марушку. Девушка посмотрела на нее удивленно и заметила в глазах надзирательницы загадочное, но доброе выражение.

Эрна долго вела Марушку по коридорам. Наконец они дошли до переговорной. Надзирательница открыла дверь и втолкнула девушку в помещение.

— Мамочка! Отец!

— Марженка!

Они обнялись и поцеловались так, как никогда прежде. Как давно они не виделись!

Тишину тюремных коридоров неожиданно прорезал пронзительный звук, как сирена во время тревоги.

Марушка отбежала от родителей и быстро направилась к дверям.

— Быстрее отсюда, пока нас не заперли! — выкрикнул переводчик и потащил через дверь ничего не понимающих родителей.

Подталкиваемые молодым незнакомым мужчиной, они направились к выходу и лишь на улице опомнились, удивленно огляделись.

Может быть, им все только показалось, может быть, это была обычная иллюзия, родившаяся в их уставшем, отчаявшемся сердце. Они приехали во Вроцлав во второй половине дня, имея на руках только пропуск из Годонина. Однако для посещения тюрьмы потребовалось еще подтверждение из Брно и разрешение на встречу из Берлина. У них этих бумаг не было. Их не принял защитник Марушки, и они отправились в тюрьму на свой страх и риск. Они выглядели измученными, подавленными и отчаявшимися.

Вахтер с сочувствием смотрел на красивую сорокалетнюю женщину в словацком платье, муж которой пытался объяснить, в чем дело. Вахтер видел в их глазах страх и отчаяние.

— Подождите немного, может, удастся что-нибудь сделать, — проворчал он и поднял трубку внутреннего телефона.

Через несколько минут в проходной появился молодой мужчина, который представился им переводчиком. Он предложил идти с ним. Мать и отец шли по широкой лестнице, подавленные и испуганные, не веря своему счастью.

Как во сне до них донесся голос переводчика, потребовавшего, чтобы привели Марушку. Как во сне они перешагнули порог переговорной… Все произошло так быстро, так неожиданно…

И, только оказавшись на вечерней улице, они пришли в себя.

Нет, это был не сон. Произошло чудо. Они действительно видели свою дочь.

41

В начале ноября выпал снег. Вокруг все бело, чисто, без единого пятнышка. Как мало нужно, чтобы закрыть грязь и серость! Белый покров создает свежее и радостное впечатление даже на тюремном дворе.

Марушка стоит, переминаясь с ноги на ногу. Ей жаль топтать этот снежный покров. Она вспоминает, как однажды старик Клукан поехал на повозке вокруг поля, окольным путем, чтобы не испортить первый снег.

— Господь бог хотел иметь эту дорогу нетронутой, как же я мог ехать по ней на лошади? — рассказывал он потом в пивной у Ганчаров.

Старика никто не высмеял. Напротив, каждый, кто ехал в тот день с вокзала, так же, как он, объезжал вокруг, чтобы не испортить чистый снежный покров.

Врбовцы…

Из дома Марушке писали, что отец ушел на пенсию и вся семья собирается переехать обратно во Вноровы. Жаль было расставаться теперь с этим веселым приветливым вокзалом, со сверкающими полосами рельсов, извивающихся между холмами. С родным домом связана не только природа, в нем бьются человеческие сердца, сердца близких.

«Марушка, не было еще приговора суда? — спрашивала в письме мать. — Я верю, что тебя отпустят домой».

За десять дней до начала процесса Марушка получила извещение. Ее судьба будет решена 16 ноября 1942 года в 11 часов в здании областного суда во Вроцлаве.

Кудержиковы к этому времени еще не переехали во Вноровы, и на заседание суда во Вроцлаве они отправились поэтому из Врбовцов. Ганчарова, Саботовы и остальные провожающие на вокзале долго махали им и желали успеха.

— Привезите ее к нам! — дрожащим голосом кричала им вслед Здена Ганчарова, хотя поезд уже скрылся за поворотом.