Испытание. По зову сердца

— Через Варшавское шоссе, говоришь? — Железнов по привычке сжал пятерней свой подбородок и, нахмурившись, посмотрел на карту. — А раненые? Пушки? Да вы знаете, как нам нужны наши пушки? Бросать ничего нельзя.

Глухая стрельба автоматов и особенно резких разрывов вражеских снарядов создавали в лесу впечатление, что со всех сторон враг и выхода отсюда действительно нет.

— Вот что, берите-ка смельчаков и проберитесь на Варшавское шоссе, к мосту, — снова обратился к Сквозному Железнов. — Разведайте, кем он охраняется, каковы к нему подходы.

Долго стоял Яков Иванович, глядя вслед уходившим в глубь леса. Он почувствовал, что настроение Сквозного передалось командирам и поколебало их души. «Неужели нет выхода? — подумал он. И упрямо убеждал себя: — Не может быть! Не может быть! Надо найти его. Надо искать!» Сосредоточившись на этой мысли, ни о чем другом не думая, он шагал и шагал по лесу. Вдруг сквозь кусты он увидел сидящего, спиной к нему, на корточках военного.

Остановился и пристально вгляделся. Военный что-то старательно закапывал в землю. Яков Иванович тихонько подошел к нему сзади.

— Что вы тут делаете?

Не поднимаясь с земли, военный обернулся, и Яков Иванович увидел, что это Паршин. Паршин в испуге откинулся назад, упершись руками в землю, и забормотал:

— Я?.. Я ничего... так... ягоды собираю...

— Ягоды? — Яков Иванович оттолкнул его и, нагнувшись, стал разрывать взрыхленную землю.

Паршин стремительно вскочил и бросился в чащу.

— Стой! — Яков Иванович побежал за ним. Он догнал беглеца, схватил за шиворот и привел обратно. — Разрывай!

Паршин стоял в нерешительности, озираясь по сторонам. Одутловатое, побледневшее от страха лицо задергалось, пухлые губы чуть слышно зашептали:

— Простите, товарищ полковник...

— Разрывай! — грозно повторил Яков Иванович. Паршин не двинулся с места. Железнов вытащил из кобуры пистолет и крикнул еще громче? — Разрывай! Ну!

Паршин опустился к подножию сосны и трясущимися руками стал пригоршню за пригоршней откидывать в сторону землю. Делал он это так медленно и так осторожно, что Железнов сам встал на колени, разгреб кучу отброшенной земли и нашел в ней клочки разорванного партийного билета.

— Твой билет? — Яков Иванович поднес клочки к лицу Паршина.

— Мой... — чуть слышно ответил тот.

— Подлец!.. Трус!.. К врагу собрался? — Железнов размахнулся, но Паршин вовремя отскочил в сторону.

— Товарищ полковник, простите! Нервы!.. Нервы проклятые в этом аду не выдержали!.. Простите! — Он грохнулся на колени и схватил Железнова за руку. — Плена боюсь... Ведь они коммунистов расстреливают...

Яков Иванович отдернул руку.

— Не простить, а расстрелять тебя... — Он подошел вплотную к Паршину, вынул из его кобуры пистолет, положил к себе в карман. Потом толкнул Паршина в плечо и, пропуская вперед, крикнул: — Иди!

— Не толкайте меня!.. — истерично завопил тот и вдруг бросился на Железнова.

Яков Иванович схватил его за руку и что есть силы ударил в грудь. Паршин распластался на земле и, раздирая на себе гимнастерку, надрывно закричал:

— Стреляйте!.. Стреляйте!..

Яков Иванович выхватил пистолет и выстрелил вверх. Паршин съежился, не спуская с Железнова глаз, хныча пополз за сосну. На выстрел прибежал Польщиков.

— Посади его в машину и без моего приказа не выпускай! — приказал ему Железнов. — Отвечаешь за него головой!.. Понял?

— Есть не выпускать! — повторил Польщиков и, схватив Паршина под мышки, поволок к машине.

Судорожно вырываясь, запрокидывая назад голову, чтобы видеть Железнова, Паршин кричал истошным голосом:

— Товарищ полковник, простите!..

Яков Иванович вызвал к себе Семичастного и передал Паршина на партийный суд.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Выходило так, что прорываться нужно непременно этой ночью. Иначе гибель.

Отмахиваясь веткой от комаров, Железнов втыкал в землю сухие прутики, изображавшие мост, и подсчитывал в уме, сколько потребуется времени, чтобы пропустить по мосту батальон, и сколько нужно выдвинуть бойцов для того, чтобы прикрыть его. Наконец он носком сапога сбил прутики и придавил их каблуком. Выходило так: если прикрывающие мост смогут удержать противника на шоссе, значит, спасены, не сумеют — тогда смерть. «Ну что ж, надо рисковать!» — сказал сам себе Яков Иванович.

Усевшись на подножку машины, он окликнул Польщикова:

— Придется нам, Александр Никифорович, «эмку» бросать. Надо пробиваться по горбатому мосту. А через него на шоссе потоком идут гитлеровские войска. Вряд ли тебе удастся провести машину...

— Проведу!.. — воскликнул Польщиков. — Буду потихоньку двигаться за ротой. Кое-где помогут. А выскочу на шоссе, там уж мне семечки...

Железнов решил, не теряя времени, засветло пойти с командирами на берег Мухавца и на местности показать, как кому действовать.