Испытание Раисы („Красный кабачок“)

Окинув беглым взглядом толпу и сразу сообразив все происходящее, Раиса бесстрашно вошла в самую гущу толпы и крикнула громовым голосом:

— Остановитесь, безумцы! Кого вы слушаете? Что с вами стало? Ведь вы же хотите совершить злодейство над невинной женщиной!

— Это она-то невинная?! — загалдела толпа, указывая на смертельно бледную Елену. — Она отравила своего мужа, потом хотела отравить и сына, а теперь той же отравой попортила наши колодцы и скотина пала! Чего же нам щадить ее!

Раиса подняла руку и все сразу замолчали. Тогда она заговорила:

— Вот вы сейчас сказали, что барин умер от того, что его отравила жена, а я вот точно знаю, что барина погубил кто-то другой, и этот другой находится здесь, среди вас! И преступник, совершивший такое злодеяние, старался свалить его на невинную жертву, а вас так опутал, что вы чуть не совершили нового тяжкого греха, погубив свои души!

Притихнувшая было толпа разом заговорила:

— Кто же преступник, кто?!

— Вот кто! — громко крикнула Раиса, протянув руку.

Она указала на Мороза, тщетно пытавшегося скрыться в толпе.

— Мороз!.. — вскрикнули все в один голос.

— Да, Мороз! — отчеканила Раиса. — А вот и свидетели его преступления! Эти двое видели, как он заморозил барина. Правда ли это?

— Клянемся Богом, что это истинная правда! — ответили Василий и Тихон.

— Он отравил вашего барина и потом заморозил его, чтобы скрыть преступление! И он же, он сам осмелился обвинять свою госпожу! Бедные вы глупцы! Вы верите всему, что вам толкуют!

— Ты лжешь! — закричала Мавра, раздвигая толпу.

Она, встав перед обеими женщинами, продолжала, дерзко глядя на Раису:

— Ты сердита на моего мужа, чернишь его и подкупила своих свидетелей! Но все-таки твоя свояченица отравила колодцы, это все видели! Ну, вы, огня! — крикнула она в толпу. — Нужно кончать!

Враждебные возгласы возобновились.

— Ну так сожгите же и меня с ней! — крикнула Раиса, обняв руками свою еле стоявшую свояченицу.

Всеми овладела нерешимость: сжечь Елену было легко, за нее некому было заступиться! Но сжечь молодую графиню, присланную царем — это совсем другое дело!

Василий имел странную привычку сдерживать своих черных рысаков так, что их соседство становилось крайне неприятным.

Раиса воспользовалась этим...

Она прыгнула в коляску, крепко держа в объятиях бессильную Елену, и встала во весь свой высокий рост, громко крикнув:

— Во имя царя, схватите Мороза и его жену! Они ответят за свое преступление перед судом!

Голос Раисы был так силен, в нем звучало сознание такой власти, что многие из толпы стали расходиться. А те, кто был приверженцем Мороза, боялись быть раздавленными, так как Василий направил на толпу рысаков и многие из передних рядов были уже сшиблены лошадьми.

В это время, задыхаясь от быстрого бега, прибежал Фаддей, предшествуя экипажу, запряженному парой лошадей, при виде которого даже сшибленные коляской перестали кричать и поспешили удалиться.

— Становой! — крикнул хрипло Фаддей.

Становой в те времена исполнял обязанности земской полиции и мог наказывать кнутом. Вот почему его так боялись крестьяне.

Когда представитель власти вылез из дрожек, перед ним были только его верные слуги, схватившие Мороза и его жену.

Елена лишилась чувств...

Раиса приказала внести ее в дом, где они нашли Сашу в истерическом припадке.

Слезы и горячие поцелуи ребенка лучше всяких средств привели в чувство несчастную мать.

— Что, они разошлись? — прошептала она, в ужасе озираясь по сторонам.

— Там теперь становой расправляется с ними, — ответил Фаддей, распоряжавшийся как у себя дома.

— Как попал сюда становой? — спросила Марсова.

— Госпожа графиня, услышав вчера про колодцы и колдовство, послала за ним ночью. Видите, какая у нее редкая голова! Ведь для чего-нибудь да послал ее царь! Ему хорошо было известно, что он делает! — глубокомысленно закончил Фаддей.

Раиса, дававшая в это время становому какое-то объяснение, вошла в комнату.

— Сестра моя! — растроганно проговорила Елена, протягивая к ней руки. — Мой сын и я — мы оба обязаны тебе жизнью!

Услышав эти теплые, шедшие из глубины сердца слова, Раиса заплакала.

Небо раскрывалось перед нею, суля в будущем много хорошего... о чем Раиса могла думать только с радостным замиранием сердца...

41.

Приближалась осень, дул октябрьский холодный, порывистый ветер.

Дело Морозов продолжалось недолго: один уже факт возбуждения против помещицы послал их в Сибирь.

Они были приговорены в рудники — наказание, ничего общего не имеющее с простой ссылкой, в которой граф Грецки и его друзья за деньги могли доставить себе любые удовольствия.

Однако Елена, узнав о приговоре, не могла не вздохнуть.

— Сибирь, — сказала она, — и им так же, как моему брату.

Раиса поняла это тягостное чувство своей свояченицы, но она не в силах была уменьшать его.

„Можно подумать, — сказала она самой себе, — что я имею силу только наказывать!“

Раису и Елену связывала теперь горячая, искренняя привязанность и дружба.