Испытание Ричарда Феверела

«Я, Клара Дорайя, обручаюсь с тобою, Джон Пембертон…» Он стоял, нахмурив свои черные брови, безжалостно разглядывая плоды усилий парикмахера и портного, изрядно потрудившихся над внешностью невозмутимого жениха. Затылок и большая часть темени мистера Тодхантера облысели; затылок его блестел, как яичная скорлупа, но темя великий искусник прикрыл двумя длинными полосками волос и так ухитрился их разместить, что только самый придирчивый взгляд мог различить под ними голый череп. Единственное, на что претендовал будущий супруг, – это иметь благопристойно моложавый вид. У него была крепкая грудь, мощное телосложение и преимущественно веселое лицо. Словом, миссис Дорайе не к чему было придраться в наружности будущего зятя, да она и не придиралась. Ее великолепные волосы, широкая удовлетворенная улыбка озаряли церковные своды. Приводить в движение марионеток – это ли не удовольствие для практичного животного! Барышни Фори, которых было пять, и еще мисс Дорайя, их кузина, стояли с таким видом, с каким обычно стоят на подобных церемониях девицы на выданье – счастливые, печальные или безразличные ко всему; с улыбкой на губах и с подступающими к глазам слезами. Тут же присутствовала старая миссис Тодхантер, совсем маленькая старушка.

– Никак нельзя, чтобы мальчик мой Джон женился, а я этого не увидела, – сказала она и на протяжении всей церемонии не переставала громко расточать похвалы мужественному поведению своего Джона.

На палец Клары надели кольцо; на этой, исполненной здравого смысла, свадьбе оно никак не могло потеряться. Стоило только священнику напомнить о нем, как Джон незамедлительно вытащил его из кармана и всунул в него палец холодной, безучастной руки невесты с таким деловым видом, как будто он заранее разучил эту роль. Миссис Дорайя посмотрела на стоявшего сзади Ричарда. Ричард заметил, что Клара растопырила пальцы для того, чтобы жениху было легче проделать весь этот ритуал.

Исполнив все, что от него требовалось, Ричард сказал тетке:

– Ну, а теперь я пойду.

– Как, ты не останешься завтракать с нами, дитя мое? Семейство Фори…

– Я представлял здесь нашу семью и больше от меня ничего не ждите. Смаковать ваше угощение и прикидываться веселым я не стану.

– Ричард!

– Прощайте.

Цели своей она достигла, и теперь разумнее всего было ему уступить.

– Ну хорошо. Пойди поцелуй Клару и попрощайся с ней. Прошу тебя, будь учтив.

– Он уезжает, – сказала она, повернувшись к Адриену. – Ты должен ехать вместе с ним и найти какой-нибудь способ удержать его здесь, иначе он умчится к этой особе. Не будем тратить попусту слов. Поезжай!

Ричард попрощался с Кларой. Она робко потянулась к нему губами для поцелуя, но он поцеловал ее в лоб.

– Люби меня по-прежнему, – дрожащим голосом шепнула она ему на ухо.

Мистер Тодхантер весь сиял и, вытирая пот, подвергал серьезной опасности достижения парикмахера. Теперь, когда он уже бесповоротно был женат, он, вопреки всем правилам человеческой благодарности за дары богов, подумал, что это даже лучше, что женился он не на матери, а на дочери.

– Ричард, дорогой мой! – ласково сказал он. – Поздравьте меня.

– Я был бы счастлив, если бы мог это сделать, – спокойно ответил наш герой, ошеломив этими словами всех собравшихся. Кивнув на ходу девицам и поклонившись старой даме, он ушел.

Шедший за ним следом Адриен, которому было наказано смотреть, чтобы не произошло никакой неловкости, на ходу бросил Джону:

– Знаете, бедняга ведь так запутался с этой женитьбой.

– Да, да! Ну конечно же! – понимающе сказал Джон. – Жаль беднягу!

После этого все марионетки устремились к свадебному столу.

Спешивший догнать Ричарда Адриен был явно не в духе. Он досадовал на то, что ему не придется присутствовать на завтраке и там позабавиться всласть.

Он, однако, помнил, что, в сущности говоря, он философ, и вызванное всем этим крайнее раздражение выражалось лишь в том, что он был циничен более обычного, о чем бы ни зашла речь. Они шагали рядом и вместе вошли в Кенсингтон-Гарденз. Наш герой время от времени что-то бурчал себе под нос.

Неожиданно, повернувшись к Адриену и глядя ему в глаза, он вскричал:

– И я ведь мог не дать этому совершиться! Теперь я вижу! Я мог все расстроить, пойти прямо к нему и спросить его, как он смеет жениться на девушке, которая его не любит. И мне это даже в голову не пришло. Боже праведный! Вся эта мерзкая история теперь у меня на совести.

– Подумать только! – проворчал Адриен. – Пренеприятное это бремя для совести, еще бы! Я бы, кажется, что угодно взвалил себе на плечи, но уж только не женатую пару. Так ты что, собираешься пойти сейчас к нему?

– А он ведь в общем-то неплохой человек… – произнес наш герой, как бы разговаривая с самим собой.

– Ну что же, он не из Кавалеров, – сказал Адриен, – поэтому-то ты и удивляешься, что твоя тетка выбрала его, а не кого другого, не так ли? Он явным образом принадлежит к числу Круглоголовых[127], а сидящий в нем пуританин то ли выдохся, то ли сделался безобидным и ничем не выказывает себя.