Испытание „Словом…“

Этой ночью, с вечера, меня покрывали погребальной пеленой (паполома) на смертном одре (кровать тесовая); омывали меня уксусом, черпая его губкой; из опустевших колчанов (7, 194) неверных (языческих и изменивших) союзников сыпался мне на грудь крупный жемчуг, предвещая мне и по смерти горе, и убирали меня…

Не знаю, насколько подобное толкование убедительно, но единственное, что мне приходит в голову в связи с этой картиной, — неудачная операция над опухолью Святослава Ярославича («резания желъве»), от которой он и умер. Смерть Святослава Боян никак не мог обойти! Больше того, именно она должна была стать тем узловым моментом поэмы, от которого расходились судьбы сыновей великого князя, воспетых поэтом XI века. Именно Святослав должен был увидеть перед смертью признаки бед и сказать своё «золотое слово» о наступающих для Русской земли годах усобиц и «котор». Однако не будем забывать, что эти строки — всего лишь начало сна.

Зная законы построения вещих снов в северных сагах, их внутреннюю логику, можно ожидать, что в дальнейших строках сна Святослава будут упомянуты события, связанные с судьбой семьи и наследников великого князя. Действительно, уже следующая фраза вводит нас в златоверхий великокняжеский терем, однако находим мы там не людей, как ожидали, а какие-то «доски», причём ещё «без кнеса».

«Какие же „доски“ оказываются „без кнеса“, причём не „на“, а „в“ тереме златоверхом?» — в тоскливом недоумении спрашивал своих читателей и коллег знаток древнерусского языка и его лексики П.Я. Чёрных. «Зачем эти доски вообще в пророческом сне? — всегда хотелось добавить мне к этому. — Да и есть ли они, эти доски, на самом деле?»

Кстати сказать, мне кажется, на «доски» обратил внимание только П.Я. Чёрных. Остальным слово представлялось безупречным. А вот что касается «кнеса», то тут при всём единодушии его толкований как князёк, охлупень, конёк оставалась какая-то ощутимая неловкость. Вроде бы всё так, а подтверждения нет! Где доски? Конечно же на крыше. Почему они без «князька-конька»? Потому что князь умер, крышу поднимали… Крышу? Ну да, чтобы вынести покойника. Сами знаете, если человек трудно умирает или он колдун, у его избы надо обязательно матицу приподнять, чтобы душа легче с телом рассталась. А с князьями этого просто ритуал требовал. Вот например, когда умер Владимир I Святой, чтобы вынести его тело из помещения, «между двема клетми» разобрали «помост», и покойника опустили в сени сверху «на ужах»…

Верно. Так всё и было. Только тело Владимира опускали вниз, а не поднимали вверх на крышу!

В «Саге об Эгиле» похороны отца героя, Скаллагримма, очень похожи на похороны Владимира. Скаллагримм спрятал куда-то свои сокровища и к полночи вернулся домой. Он вошёл в свою каморку и лёг на постель, а наутро, когда встали домашние, сидел мёртвый, прислонясь к центральному столбу, и так закоченел, что его не могли разогнуть. Об этом сообщили Эгилю, который тотчас же оделся, взял оружие и поехал в Борг. Он разогнул труп отца, положил его на скамью и сделал всё, что полагалось, — закрыл глаза и ноздри. Потом он приказал ломами проломить южную стену дома. После этого, взяв Скаллагримма за руки и за ноги, Эгиль с людьми вынес его через пролом в стене. Не останавливаясь они несли его до моря и там на ночь разбили над ним шатёр. На следующее утро в прилив Скаллагримма внесли на корабль и отплыли к мысу Дигранес. Там насыпали могильный холм, в который положили Скаллагримма, его оружие, коня и кузнечные орудия.

Рассказ этот в какой-то мере позволяет понять описание похорон Владимира I, но ничего похожего в сне Святослава мы не находим.

Чем больше я размышлял по этому поводу, тем всё более трудными для объяснения представлялись пресловутые «доски», оказавшиеся внутри терема, крыша которого крыта золочёными листами меди и, судя по всему, в полной сохранности. Да и в плотницком деле, если на то пошло, досками называется лишь тот пиломатериал, который идёт на обшивку стен, на потолок, переборки, лавки, полати и прочие столярные поделки. Уже на пол идут не доски, а «половицы», часто обработанные только с одной стороны, равно как на деревянную крышу — тесницы. А что такое «кнес»?

Фундаментальное исследование академика М.П. Алексеева, посвящённое сну Святослава и специально слову «кнес» с рассмотрением всех имеющихся доказательств отождествления этого самого «кнеса» с князьком-коньком крестьянских построек, привело его к грустному заключению, что, во-первых, поиски слова «кнес» в древнерусской письменности не увенчались успехом, а во-вторых, даже по привлечении всего (7, 195) этнографического материала нельзя удостовериться в тождестве «кнеса» и князька-конька…