Испытание смертью

– Хатра идет! Хатра! – продолжали кричать все. Я подскочил в седле и послал Рема вперед. Многие бросились следом за мной, отчего верблюды тут же впали в панику и рванули в противоположную сторону. Я галопом скатился по склону холма и поскакал по равнине. Плащ развевался за плечами. Я уже видел отца, золотую корону поверх его сверкающего шлема, он был окружен телохранителями, и среди них, конечно, был Виштасп, я узнал его костлявое лицо. Я резко остановил Рема в пятистах шагах от приближающегося отца, соскочил на землю, опустился на одно колено и склонил голову перед своим царем. Конники отца замедлили ход и остановили коней. Я услышал шаги по выжженной земле, потом две руки ухватили меня за плечи и подняли на ноги. Мы с отцом крепко обнялись, а все вокруг закричали от радости и восторга. Я едва мог что-то разглядеть сквозь слезы, застилавшие мне глаза и стекавшие по щекам. День, о котором я грезил так долго, наконец наступил, и несколько минут я не мог произнести ни слова, так велика была моя радость. Я видел, как Виштасп обнял Годарза, и мне показалось, что я вижу слезы и в его темных глазах, когда он встретился с другом, рядом с которым не раз скакал в прежние дни, но, возможно, это были мои собственные слезы, потоком лившиеся из глаз.

– Ты здорово повзрослел, мой сын.

– А ты выглядишь все таким же, отец. Как мама?

– Когда пришло твое письмо, это было для нее как магическое явление, которое сразу вернуло ее ко мне, потому что все эти три года она пребывала в горестном уединении.

– А как мои сестры, Алия и Адела?

– Повзрослели и, наверное, поумнели. И, конечно, еще больше похорошели. И страстно желают снова увидеться со своим братом!

Остаток дня прошел в бурных эмоциях, но я хорошо запомнил момент, когда представил Галлию отцу. Она подъехала верхом на Эпоне, спешилась и подошла к нему. Галлия была в полном боевом снаряжении – сапоги, штаны, кольчуга, меч на бедре, на голове шлем с застегнутыми нащечниками. Телохранители отца по-прежнему сидели в седлах позади него, а он стоял и ждал. То, что произошло дальше, я запомню навсегда. Она расстегнула ремень нащечников, сняла шлем, и ее длинные светлые волосы рассыпались и упали ей на плечи. Воины гвардии отцы ахнули в восхищении от красоты, стоящей перед ними, а она поклонилась отцу. Я чувствовал себя так, словно стал десяти футов ростом, потому что они точно никогда прежде не видели такой женщины, стоящей гордо и прямо, но чьи прелести могли растопить любое, даже самое черствое, сердце. Отец взял ее за руки и поцеловал их, а она улыбнулась своей обезоруживающей улыбкой, и я понял, что она уже завоевала Хатру.

Шесть дней спустя мы въехали в город. День стоял хрустально-чистый и сияющий, небо было синее-синее. Весь гарнизон выстроился вдоль улицы, ведущей от западных ворот, и, кажется, все население высыпало из домов, чтобы приветствовать наше возвращение. Не знаю, сколько времени у нас ушло на то, чтобы проехать по городским улицам, но, надо думать, несколько часов. В конечном итоге я даже оставил попытки направлять Рема сквозь толпы народу, спешился и до самого дворца вел его в поводу. Мужчины пожимали мне руку, женщины целовали, а матери подносили своих детей, чтобы я их поцеловал, или, по крайней мере, я думал, что они хотят, чтобы я их поцеловал. В любом случае, я их целовал. Всех, кто пришел со мной из Италии, приветствовали как героев, и, как мне кажется, многие молодые воины остались в ту ночь в городе с теми молодыми женщинами, которые им понравились.

Галлия шла рядом со мной. На ней теперь была простая синяя туника, а не кольчуга, да и шлем она сняла, хотя при ней по-прежнему оставался ее меч. Многие жители Хатры с открытыми от изумления ртами смотрели на нее, когда она проходила мимо. Ее белая кожа, синие глаза и длинные светлые волосы резко отличались от их собственной темной кожи и черных волос. Некоторые уже верили, что это богиня, и падали перед ней на колени, когда мы проходили мимо них, и я даже слышал, как они говорили между собой, что лишь бессмертные боги могли вернуть домой их принца, освободив его от власти римлян. Другие пытались коснуться ее волос, а большинство кланялись прекрасной иностранке, оказавшейся среди них. В конце концов, мы добрались до царского дворца, куда толпу не пустили и оттеснили в сторону и где собралась вся городская знать, разодетая в лучшие одежды. Но я видел только мать, царицу Михри, и сестер, Алию и Аделу. Последние и впрямь превратились в юных женщин поразительной красоты. Я упал на колени перед мамой, и наше воссоединение было длительным и полным эмоций, а сестры обнимали нас обоих. А потом мама приветствовала Галлию, которая тоже склонилась перед нею в глубоком поклоне.