Испытание вечностью

– Да наши столько всё это мусолили! – отмахнулся Михаил. – Что все, кто хотел, всё что хотел – услышали, записали, куда надо донесли. Да, именно – коммунисты завода! Их вины-то нет! Вообще! Но кто-то из наших всё же зацепился, так, на интуиции… Как же сказать? Ладно, начну сначала. Не со скандала меж отличных, не старых ещё, верных соратников и коммунистов. Это потом выплыло, уже в процессе… А, во! Планы! Как ты знаешь, производственные планы из года в год снижаются. Ну, в оборонке точно. Как в остальных, не знаю досконально, всё же я прежде всего офицер, мне это важнее. А прогресс же не стоит на месте, вызывая рост производительности труда, соответственно – растёт выработка. Не так, как в военное время, конечно, но тоже – очень и очень! Сначала это нам позволило уйти от каторжного труда… и всё такое – восьмичасовой рабочий день, выходные и прочие завоевания нашего коммунистического строя. И появились некоторые тенденции, что насторожили отца и некоторых наших, что, собственно, и стало основой расхождения точек зрения руководства завода.

Маугли оскалился и зарычал:

– Хр-р-р! Всё же я не могу тебе изложить последовательно всю эту муть! Это отец это всё легко тащит, он экономист! А я – громила! Слушай выводы: дальнейший научно-технический прогресс и рост производительности труда приведёт к значительному высвобождению рабочих ресурсов. Вот тут они, начальник, коллектив и главный инженер, и посрались! Главный – силой внедряет всё новые и новые нововведения, ратует за снижение брака, издержек производства и ресурсоёмкости… Ха! Я – запомнил! И он же первый и рюхнулся, что все эти новинки не дают эффекта! Брак – растёт, выработка снизила темпы прироста. Средства вбухиваются немалые, а отдача – пшик! Дошло до полного непотребства – новые линии, оборудование просто стали выходить из строя по глупым и нелепым причинам! А администрация завода и партактив смотрят на проблемы эти сквозь пальцы. Так и до открытого саботажа могло дело дойти!

– Враги народа? – ахнула Маша. – Саботаж? Вредители? Неужели опять?

– В том-то и дело, что всё много хуже. Коллектив завода. Не вредители и не враги народа. А свои, в доску! Быстро народ смекнул, что при сокращении плана и безудержном росте выработки кто-то из них станет скоро заводу не нужен. А ведь они и есть народ. Они – партактив. Они – хозяева завода. Они – завод! Какой это саботаж? А? То-то!

Маша смотрела перед собой невидящим взглядом.

– Этак, – тихо сказала она, – мы скоро начнём отставать от буржуев по эффективности?..

– В точку! – воскликнул Миша. – Представляешь, какая свинья заложена нашим народом под основы нашего же народного государства?! Чтобы нашим товарам быть лучшими – нам нужен опережающий рост производительности труда, а рабочие коллективы будут негласно, но надёжно тормозить наше развитие. Но! Посмотри на это с точки зрения самих рабочих – кому хочется терять привычное, насиженное место? Перебираться на новое, переучиваться – новому? А самое хреновое, что парткомы – потворствуют. Они же как раз и состоят из самих работяг, так ведь? А начальник завода, не то что инженер – простые рядовые коммунисты на партсобрании, так? И их голос – такой же, как у всех!

– И что «ваши» решили? – тихо спросила Маша.

– Ну, вопрос серьёзный! Его с наскока, штурмом не взять. А потом я по джунглям и горам бегал, в догонялки с коллегами играл. Вот, вернулся, а тут – такое! Потому не знаю. Я вообще думаю, что это противоречие неразрешимо. Потому как ставит в противоположные углы ринга партийную сознательность и – простую и банальную человеческую природу. И бой будет – в душах каждого. С самим собой. А сам себе ты самый сложный противник. Знаешь все свои слабости и уязвимости, имеется нехилый такой соблазн если не сдаться, то – договориться. Как-то так! Вот и получается, что главный инженер боролся и бил тревогу, а большинство решило, что они своё нагеройствовали, что достаточно уже трудовых подвигов, можно немного и расслабиться.

Маугли усмехнулся, поглаживая шрамы, что оставила ему большая полосатая кошка на память о том, что бой никогда не кончается!

– Но дело даже не в точках зрения этих, безусловно достойных, соратников, а во всём том зловонии, что поднялось в процессе их пись… столкновения амбиций. Представляешь, они там дошли до доносов в органы! Сдали друг друга – с потрохами! Ни слова по сути вопроса, о том, что я тебе только что изложил, зато богато… говна! Как, кому, сколько и через кого давали, чтобы получить машины, сколько и на чью дачу ушло стройматериалов, по каким статьям списывали, какими схемами, по жёнам, шубам, детям прошлись. А остальные «доброжелатели» уже по ним обоим прошлись артналётом кляуз!

– Фу! – скривилась Маша.

– Ага! – усмехнулся Маугли. – Вот отец и рассказывает: «Сидят вроде коммунисты, нормальные вроде мужики – умные, грамотные, опытные. Ведь золотом были, бесценным, незаменимым, коммунистами, чистыми и твёрдыми, как алмаз, в войну! И – такое! Глазки опустили, не смотрят. Потеют, как крысы».

И Миша замолчал. Долго в молчании вел машину.

– И что? – не выдержала Маша.