Испытание зверя

В XVII веке бурно строившийся Эдо — так именовался в ту пору Токио — притягивал к себе тысячи крестьян, ремесленников, обедневших самураев. Кое-кто из них сообразил, что в кишащем пришлым людом городе не обязательно жить своим умом, можно жить и чужой глупостью. Появились игорные дома. «Я» в переводе с японского — «восемь», «ку» — «девять», «дза» — видоизмененное «сан», то есть «три». В сумме — двадцать, самое плохое число, выпадающее в японских картах. Хозяин первого игорного дома и был первым якудза. Строительный бум постепенно распространился по стране, и везде по соседству со стройками возникали игорные дома, содержавшиеся якудза.

Вскоре власти поручили им наем строительных рабочих и контроль над ними, а тогдашние богатеи — суд и расправу с должниками и конкурентами. Известно, что в конце XIX века управляющий императорским двором частенько прибегал к услугам якудза, когда требовалось усмирить столичную бедноту, восстававшую против своего полуголодного существования, или крестьян, возмущенных несправедливыми поборами.

В романе Моримуры вы прочли: «После второй мировой войны для Хасиро настали трудные времена: орды демобилизованных солдат и бродяг обосновались на городском вокзале, уцелевшем после бомбежек, и терроризировали горожан и проезжающих». Далее автор рассказал, что Иссэй Ооба, глава семьи, распоряжавшейся хозяйством города, обратился к якудза с просьбой защитить Хасиро. И гангстеры «навели порядок».

То ли Сэйити Моримура не решился покуситься на укоренившийся в японском обществе националистический предрассудок, то ли не пожелал перегружать роман подробностями, но он не раскрыл, откуда взялись бродяги, нашедшие пристанище на городском вокзале, и в чем выражался их террор по отношению к горожанам и проезжающим. А объяснить это читателю совершенно необходимо, ибо иначе останется в тени основная причина сращивания гангстерского мира, большого бизнеса и буржуазной власти: не меркантильные соображения, хотя они являлись, конечно же, серьезным стимулом к объединению, а несравненно более действенный резон — общность идеологических и политических интересов.

Бродяги — это корейцы и китайцы, вывезенные японскими колонизаторами за время захватнических войн из порабощенной Кореи и оккупированных районов Китая. После капитуляции Японии в 1945 году два миллиона невольников освободились из концлагерей, но свободы от лишений, голода и нищеты не обрели. Сохраненные американской оккупационной армией в неприкосновенности японская полиция и городские власти продолжали относиться к выходцам из Кореи и Китая как к низшим существам. Они были обречены на голодную смерть. Одурманенное шовинизмом за долгие годы военно-монархического режима население страны разделяло озлобленный национализм властей. Корейцы и китайцы вынуждены были бороться за жизнь, за право оставаться людьми. Их обвинили в терроризме. На страницах романа лишь вскользь упоминается о противоборстве бродяг и гангстеров. На деле оно нередко выливалось в подлинные сражения, как, например, в Кобэ.

Взбунтовавшиеся корейцы и китайцы захватили в Кобэ полицейский участок и открыли двери тюрьмы, где томились вчерашние узники императорских концлагерей. Опасность нависла над городским полицейским управлением. «Японская система пошатнулась», — написал в «Автобиографии» Кадзуо Таока. Он не чурался саморекламы. Это же самое могли написать и придуманные писателем Иссэй Ооба и Тасукэ Накато. Под «японской системой» подразумевался строй угнетения и эксплуатации. «Надо было, — продолжил Таока в „Автобиографии“, — защищать власть, спасать общество. И, как это нередко случалось раньше, полиция обратилась за помощью ко мне». В романе с подобной просьбой обратился к гангстерам мэр города Хасиро — предприниматель Ооба, но особого значения эта разница не имеет.

В реальной жизни план спасения «японской системы» разработали начальник городской полиции, мэр Кобэ и гангстер Кадзуо Таока. Замысел был прост: истребить побольше корейцев и китайцев, а оставшихся в живых принудить к беспрекословному повиновению. План удался. Успех имел далеко идущие последствия. Перед властью, основанной на насилии, склонил голову весь Кобэ. Зная историю, читатель отнесется теперь с большим доверием к тому, что написал Сэйити Моримура о владыках Хасиро: «Клика эта необычайно сильна, она безраздельно владеет целым большим городом, верша суд по своим собственным законам. Пылкая атака Адзисавы против этого колосса была смехотворной — чудовище проглотило безумца в мгновение ока». Такэси Адзисава — главный герой романа.

«Трудно бороться с японскими гангстерами потому, что они плотно интегрированы в японское общество, — сказал в переданном по советскому телевидению интервью инспектор Интерпола Барри Райдер. — Мы выяснили, что 95 процентов японских фирм, расположенных в Токио, Осаке и Нагое и зарегистрированных на мировых биржах, платят гангстерам дань и не желают сознаваться в этом. В условиях сращивания бизнеса и организованной преступности наша деятельность, — подчеркнул Барри Райдер, — вряд ли может быть успешной».