Испытания

Гориев взглянул на Дмитрия, взволнованное лицо которого казалось сейчас резко асимметричным, обратил, внимание на его нарочито сдержанный тон рассказа и невольно подумал:

«Умен. Ищет свою ошибку… А разве легко юноше, сильному, самолюбивому, привыкшему быть вожаком среди сверстников, разве легко ему осознать необходимость автоматической точности подчинения в армии? Разве легко понять, что без жесткой дисциплины нет армии, и сознательно выработать в себе способность к точности и четкости выполнения любого приказа… Бывает так, что приказ вышестоящего начальника выглядит лишенным смысла. Что будет делать умный подчиненный? Он выполнит приказ. Но он приобщит его к личному отрицательному военному опыту, чтобы впоследствии, если придется встать на ваше место, ни в коем случае не повторить вашей ошибки… Советский воин стремится оценить не только свои действия, но и действия части, и действия командования. Он настойчиво тренирует свой разум, развивая в себе способность к мышлению вообще, к военному мышлению в частности. Без способности к мышлению нет воина, так же как без жесткой дисциплины нет армии…

Так думал Павел Гориев, учитель, новый командир взвода пеших разведчиков. И независимо от его желания эти его еще не систематизированные мысли были уже больше взглядами боевого командира, нежели взглядами педагога.

Заговорил Березов. Первые же его слова показались Павлу странно знакомыми. Капитан читал сильно измятые листочки армейской газеты, напечатавшей год назад заметку о Павле Гориеве.

Зря вытащил заметку Березов! Не может человек обойтись без дешевых эффектов! Сейчас он, конечно, объявит разведчикам, о ком она, и поставит Павла в неловкое положение.

Капитан Березов читал:

«Разведчик должен быть наблюдательным: замеченное однажды учти в другой раз! Разведчик должен быть смелым, хитрым, находчивым. Физическая сила необязательна. Даже человек, не обладающий большой физической силой, всегда может неожиданным ударом сбить с ног силача. Да, главное — находчивость. А что такое находчивость? Это умение быстро соображать! Значит, главное — развивать умение мыслить, быстроту и точность мысли».

Павел сидел ссутулясь, холодно глядя на капитана:

«Неужели это мои рассуждения процитировал корреспондент? Стиль какой-то чересчур назидательный!»

Капитан Березов продолжал читать:

«Резать проволоку во время пулеметной очереди противника, а не ждать паузы между очередями… Обеспечить демонстративную стрельбу с нашей стороны из траншей, которыми прошли разведчики. Молодые разведчики обычно просят не стрелять там, где они собираются возвращаться. Неверно: немцы замечают и догадываются, что идет разведка… Разведчик должен быть выносливым. Если ранили — молчи, жди, когда вытащат. Застонешь — товарищей подведешь…»

Когда начальник дивизионной разведки дошел до проволоки, которую следует резать во время пулеметной очереди, Дмитрий машинально кивнул головой. Он почувствовал то особенное удовольствие, какое испытывает неискушенный читатель, находя в книге свои собственные мысли, как будто подслушанные автором. Однако чувство удовольствия и удовлетворения было недолгим. Дмитрий недоумевал: неужели газетная заметка ценней, чем сам факт, то, что было в жизни? Нет! Он не согласен!

Капитан плавно очертил левой рукой полукруг, как будто показывая слушателям птенца, сидящего на ладони. Потом, он сунул руку под меховой жилет, неторопливо вложил газету в карман гимнастерки, мельком взглянул на Гориева и произнес веско:

— Это корреспонденция о рядовом разведчике. Разведчике. Понятно?

Дмитрию было страшно досадно. Но даже не столько потому, что по быстрому взгляду Березова он понял, о ком писала газета, и не столько потому, что одобрение получила не отвага в бою, а газетные рассуждения, сколько потому, что он, Дмитрий Орлов, так ошибся в начальнике дивизионной разведки.

«Бюрократ вроде Орехова, — зло думал Дмитрий, — докладные им подавай, а на человека им наплевать!»

Тем временем капитан Березов снова сунул руку под меховой жилет и вытащил сложенный в несколько раз лист бумаги с густо напечатанным на пишущей машинке текстом.