Испытания

— Знаю. Поэтому и не просил товарища Рогалева вмешаться. Просить об этом — значит объяснять, что обстановка изменилась, слухи пошли, словом, от масштабности, на которую я тянул, спуститься к мелочам… Откровенно говоря, рассчитываю на вас, Ольга Владимировна!.. Скажу вам больше: неквалифицированное вмешательство Вагранова в сферу компетенции директора завода может вызвать противодействие в самой редакции. Но не хочу я опираться на такое противодействие. Хочу позволить себе испробовать более… ну, допустим… благородные способы воздействия на товарища Вагранова.

— Благородные? — невольно переспросила Ольга.

— Удивляетесь, Ольга Владимировна? Мол, необычное для директора слово! А вы меня, в сущности, мало знаете, хотя давно работаем вместе. Вы склонны отождествлять меня с Артемюком, разве не так?

Ольга подвинулась так, чтобы ее не видно было в зеркальце водителя: ей показалось, что Озолов читает ее мысли по выражению лица; она действительно находила неясное сходство между директором и журналистом.

— Не отождествляйте, Ольга Владимировна. И запомните: в борьбе за правильную линию приходится иной раз опираться на людей, которых правильными не назовешь. Но я не хочу… Пока не хочу, — внушительно добавил он.

В слове «пока» Ольга услышала продуманную угрозу в адрес Вагранова. Ответила сухо:

— Хорошо. Не буду отождествлять.

Озолов покосился назад, сказал почти добродушно:

— Что же касается вашего стадиона, то, надеюсь, вы убедились в сравнительно меньшей важности этого вопроса… А мой совет насчет комсомольской переклички используйте. Я слышал, что в других областях комсомольцы ездят в разные концы страны, чтобы ускорить поставки, а мы перекличку проведем. Масштабно! В духе традиции первых пятилеток. Но, конечно, на современной основе — телевидение можно подключить, не только радио и прессу. Повторяю, можно даже с районами Севера… И не забудьте о встрече с товарищем Ваграновым.

Подъехали к заводу. Ольга сказала, не сумев притушить праздничного сияния слов:

— Еще у меня столько дел до встречи с товарищем Ваграновым!

Войдя в аппаратный цех, Ольга машинально взглянула на индикатор ванны с оловом на участке монтажниц (серый железный ящик с двумя зелеными ламповыми окошечками посередине). Оба зеленых окошечка светились, стало быть, ванна с оловом для лужения проводов включена. Работает бригада… Дерюгиной.

В кабинете начальника цеха был Веприков.

— Гробит нас крепежный, боже мой! — поглядывая на главного экономиста, принялся доказывать бригадир. — Мы вот только что болты добыли, а гаек в ящиках не оказалось. Не бежать же к соседям на склад! Товарищ Пахомова правильно… — Владимир поискал значительное слово, — …правильно подчеркнула, что потеря рабочего времени!..

— Я сам хочу, чтобы крепежный мне подчинялся! — нарочито устало говорил Пятрас Оградовас. — Надо звонить начальнику производства, а тот долгий разговор заведет, начнет доказывать, что людей не хватает, люди в крепежный не хотят идти, грязная работа, масло кругом… Словом, это уже из области смешного! — мрачно добавил Оградовас.

— Так что же делать, боже мой! — воскликнула Ольга, не заметив своего неожиданного заимствования из лексикона Веприкова.

Мужчины рассмеялись.

— Найдем сейчас какой-нибудь ящик с гаечками. — Володя, уже стоя на пороге, потер лоб над правой бровью (там когда-то был синяк от удара хоккейной клюшкой). — И даже без потери рабочего времени!..

— Он разыщет! — обрадовался Петр Николаевич.

— А мое «что же делать?» относится не к шайбам или гайкам, а вообще к положению, в цехе и на заводе, ко мне самой и ко всем нам. Работаем неритмично — авралим! Производительность труда низкая! Пьянство!.. И скажи мне, как у тебя новая расстановка кадров в бригаде монтажниц?

— Поможешь, если проверишь сама!..

Бюро экономики в противоположной стороне от кабинета Оградоваса, а в центре цеха самый шумный его участок. Мастер Борис Иванович Шаргин разговаривал с двумя инженерами здесь, возле токарно-карусельного станка, странно напоминающего гигантский вращающийся самовар со множеством автоматических приспособлений. Все трое немногословно — грохот на участке отучал от пространных рассуждений — обсуждали блокировку главного мотора с мотором вращения стола. По репликам Ольга поняла, что станок был недавно, по предложению Шаргина, переведен на скоростные методы резания; пришлось пересмотреть электросхему управления, переделать ее.

«Прав Оградовас, можно повышать эффективность», — мысленно отметила Ольга.

Она подошла к Борису Ивановичу, спросила очень громко:

— Лаврушиной не звонили домой?

— Муж ее позвонил. Боится, долго пробюллетенит.

— Как у Дерюгиной дела?

— Неплохо.

В бюро экономики второго аппаратного Милочка Дорофеева, старший экономист цеха, тускло сказала Ольге:

— Будто вы не знаете, Ольга Владимировна! Производительность труда можно определять и в нормо-часах, можно и в стоимостных показателях, в рублях, а можно и в единицах изделий. Каждый метод имеет свои недостатки и свои положительные стороны…