Испытания

Олег шел со мной как мой помощник, секретарь, если так можно сказать, да и просто водитель. Сам же я был в звании штабсинтенданта вермахта, в армейском табеле мое звание соответствовало гауптману, но считаюсь я всего лишь чиновником, хоть и немалого ранга. Когда взглянул в готовые документы и сравнил фото с карточки того фрица, под которого мне придется «косить»… Обалдел. Меня что, в Москве специально по внешности подбирали? Или это фрица искали похожего? Реально, не одно лицо, конечно, но это проверить смогут единицы. Моей части, в которой бы меня могли «не узнать», здесь нет, архива тоже, поэтому хрен кто меня заподозрит в чем-то. Теперь становится понятно, почему выбрали именно меня. А у Олега простой зольдбух с фотографией, он как раз был солдатом вермахта. Всех рядовых в лицо никто не знает, к нему вообще вряд ли прицепятся. По прибытии в Ровно мне нужно появиться в комендатуре и поставить штамп, это будет самым сложным в задании. Местные уверяли, что сложность в устранении Коха – на этот счет я как раз и не переживаю – будет в том, что гауляйтер редко появляется открыто. А вот «спалиться» из-за бумаг боялся уже я. Партизаны опять же уверяли, что бумаги идеальные, пришлось поверить, ведь проверить-то я смогу лишь сам, в комендатуре.

Форма немного подкачала. Нужно будет раздобыть в городе новую. Во-первых, она была снята явно с трупа, кровь плохо замыли, местами пятна виднеются. А во-вторых, мятая она была, как из задницы! Вспомнив читанное в будущем, взял в руки топор, попросил у бойцов, отмыл его и, разогрев на костре, обернул чистой тряпкой и начал гладить френч. С тряпкой вышло хреново, но я боялся испачкать форму. Все же вновь помыл топор, уже тщательнее, и вновь повторил процедуру. А ведь получилось, не врали историки! Чуть позже ту же операцию проделал и Олег.

В Ровно мы появились как белые люди. В начищенной форме и на автомобиле. Оказалось, партизаны перехватили этого гауптмана, чья личина мне досталась, неделю назад, тот ехал в Кенигсберг и попался. Почему мы так спокойно воспользовались его документами? Так просто все, фриц был в коротком отпуске, это и в документах было указано. Интендант возвращался из госпиталя к новому месту службы. Один «косячок», отпуск кончился два дня назад, как бы не загреметь на «губу» у немцев, вот смеху-то будет.

На въезде в город стоял КПП. Как положено, шлагбаум, будка с часовым внутри и бэтээр в сторонке. Последний был пуст, стоял, видимо, как средство передвижения для солдат. Один немец подошел к машине, второй, что был в будке, внимательно смотрел за нами, но оружие не поднимал. Олег был за рулем, он и протянул свои бумаги первым. Немец несколько секунд их разглядывал, попросил права, хорошо, что они у Олега также были. Затем попросил предъявить мои.

– Господин гауптман, – начал фриц, польстив мне, назвав армейским званием, когда раскрыл зольдбух, – у вас просрочена дата возвращения…

– Так точно, унтер-офицер, были проблемы в дороге…

– Партизаны? – тут же спросил постовой.

– О, нет, извините, я просто перебрал со шнапсом. Думаю, мне сегодня влетит!

– О, – рассмеялся унтер, – ваше начальство далеко. Где мы, и где красивый Кенигсберг! Но комендант у нас строгий, поэтому поторопитесь скорее отметиться.

– Непременно, унтер-офицер. Вы говорили о партизанах, – решил разузнать я, – их так много? – А вот Олегу не понравилось, что я продолжил разговор.

– Эти бандиты постоянно нападают на одиночные машины, нужно быть осторожнее. Почему вы без сопровождения?

– Да как-то привык, ведь я же из отпуска, – смущенно ответил я, – да и не спрашивал меня никто, нужна ли мне охрана, я же не оберст-лейтенант, а всего лишь штабсинтендант…

– О, какие ваши годы, господин гауптман, – рассмеялся фриц, упорно продолжая называть меня капитаном, – дослужитесь еще!

– Было бы неплохо, – кивнул я. Фриц протянул мне документы и подал знак второму часовому. Тот нехотя вылез из своей будки и начал поднимать шлагбаум. Еще раз кивнув унтеру, Олег сделал то же самое, мы продолжили путь. Нам необходимо было добраться до кинотеатра. Местный киномеханик и есть тот человек, что нам нужен.

Добрались свободно. Олег, правда, попричитал, говоря о моем не самом лучшем произношении, но я забил. Говорю я уже намного лучше, чем зимой, вот только понимаю не все. Точнее, быструю речь улавливаю неважно, скорее догадываясь о том, что мне говорят.

Олег направился искать киномеханика, а я, увидев пацана с газетами, решил прикупить прессы. Даже почитать немного успел, прежде чем вернулся товарищ.

– Он хочет встретиться вечером, после сеанса. Примерно в половине десятого, мы успеем, а то комендантский час начнется.

– Хорошо. Тогда в комендатуру, а затем нужно снять жилье.

– Не боишься? – с опаской в голосе спросил Олег.

– Я боюсь спалиться на пустом месте, – пояснил я. – С просроченными документами до нас рано или поздно докопаются, и тогда пипец. А так, – я махнул рукой, – что мне сделают комендачи? Арестуют? Даже не смешно. Я ж не с передовой сбежал, так, интендант, чего с меня взять?