Испытательный срок

Старов осторожно опустил бездыханное тело на пыльный асфальт. Это он так?.. Да нет, не может быть, он же в состоянии себя контролировать… Клятва какая-нибудь, наверное, выстрелила, или действительно не выдержало сердце. Плохо. Или, чёрт знает, хорошо, хоть путаться под ногами больше не будет… А безопасник прав, нечего тут прохлаждаться. Мишка перебрался через подоконник – руки всё ещё слегка дрожали – и сходу смазал кому-то по морде. Среди пёстрой людской мешанины мелькала полевая форма безопасников; часть группы захвата уже сюда добралась. Старов, раздавая на ходу то тумаки, то парализующие заклятия, выбрался на середину комнаты. В дверях мелькнула белобрысая макушка; Кузнецов, он же Митар, запоздало исполнял последнее указание патрона. Мишка бросился следом. Надо хоть этого взять живым…

Он на несколько драгоценных минут увяз в стихийной свалке. Когда Старову удалось выскочить в коридор, там уже никого не было. Направо тупик, значит, удирает Кузнецов в сторону главного входа. Мишка помчался по истоптанной ковровой дорожке. Как бы намекнуть безопасникам, что этого убивать нельзя! Фоторобот-то им показывали, да поди сопоставь с реальным человеком в пылу драки… Разорённый вестибюль был пуст; выбитая входная дверь валялась у стены, глянцевито блестящий пол у входа пятнала кровь. Неужели удрал? Не упустили же его ребята на перехвате?

Где-то слева раздался грохот. Мишка бездумно рванулся туда; за широко распахнутой двустворчатой дверью оказался просторный зал с украшенной драпировками сценой. Вокруг в беспорядке громоздились одинаковые стулья, словно ураганом сметённые к стенам. Кузнецов, оскальзываясь на отполированном полу, неуклюже поднимался на ноги в дальнем конце зала; Зарецкий быстро шагал туда, на ходу сплетая сеть. Нелегал недобро скалился ему в лицо.

– Ну, ты, – Кузнецов грязно выругался и засучил обтрёпанные рукава. – Офицер, твою мать… Высоко тут забрался, а? Выродок пёсий…

Ярослав молча сбросил с пальцев сеть. Кузнецов неожиданно ловко увернулся и ринулся навстречу врагу, занося кулак. Мишка сорвался с места; он никак не успевал пересечь огромный зал…

– Митар, прекрати! – голос Зарецкого отразился от высоких сводов, рассыпался затихающим эхом. – Всё уже… Он тебе больше не наставник…

– Ишь ты, – Кузнецов глухо зарычал и попытался ухватить недруга за горло. – Эк тебе живётся легко… Сам, небось, так и думал, да? Совесть-то нигде не свербит?

Мишка шумно споткнулся об опрокинутый стул; оба обернулись к нему, Кузнецов опомнился чуть раньше. Ярослав отшатнулся, прижимая ладонь к виску. Белобрысый снова занёс кулак; Старов рванулся навстречу.

– Миш, стой, не надо! – велел Зарецкий, и Мишка послушно замер. – Отойди… Не мешай…

Кузнецов издевательски заржал.

– Чего не надо-то? Не впервой ведь за чужими спинами прятаться, а? Трус поганый…

Он снова ударил – грубо, безыскусно, яростно. Зарецкий прянул в сторону, перехватил его руку. Они вновь схватились врукопашную. Кузнецов был на голову выше, хоть и явно проигрывал в ловкости, зато злости ему было не занимать. Ярослав, скорее, оборонялся, теснил нелегала к подножию сцены. Надо, наверное, вызвать безопасников… Или они тут только помешают?..

– Что, Пройда, не меняются люди, а? – зло выдохнул Кузнецов. – Какой был, такой и остался… Что бы ни было, лишь бы тебя не зацепило…

Зарецкий с неожиданной яростью сгрёб его за ворот рубашки и как следует приложил спиной о край сцены.

– В том, что я жив, – тихо проговорил он в лицо Кузнецову, – моей вины мало.

– Ой ли? – нелегал попытался дотянуться до его горла, но длинная рука лишь бессильно скребнула по плечу Зарецкого. – Как же так вышло-то, если Драган мёртв? Не того, выходит, в ученики выбрал?

– А ты, выходит, не того – в учителя, – горько сказал Ярослав. – Во что он тебя втравил? Зачем?

– Затем, чтоб на родной земле вольно жилось, – выплюнул Кузнецов. – Где ж тебе понять, тебе и тут хорошо… Силу-то как приберёг, хитрая морда, пока ноги уносил? Я вот свою… на Ерголову жизнь обменял…

Эхо его слов увяло в звенящей тишине. Медленно кружилась в солнечных лучах опадающая пыль. Где-то вдалеке загремело, зашумели мужские голоса; сюда долетали лишь отзвуки. Ярослав выпустил Кузнецова, отступил на несколько шагов, медленно, со значением, коснулся левой рукой лба, губ и груди. Нелегал мешком осел на пол, тут же подобрался, но вскакивать и бросаться в бой отчего-то не спешил.

– Уходи, – тихо проговорил Зарецкий. – Я сниму чары, тебя не поймают. Уезжай из города, ложись на дно. Живи. Ну! Чего ждёшь?

– Я не такой, как ты, – процедил Кузнецов. – Я наставника в беде не брошу… Покуда Ергол жив, я с ним буду…

– Он мёртв, – подал голос Мишка. Сам не понял, зачем.

Зарецкий рывком к нему обернулся. Старов сглотнул застрявший в горле комок, нетвёрдо шагнул вперёд. Мышцы отозвались на движение тянущей болью.

– Я видел, – сказал он, глядя на коллегу. – Наверное, что-то с сердцем, я не знаю…