Испытательный срок

Кузнецов неловко пошевелился; тихий шорох отчётливо отразился от стен. Ярослав, коротко выругавшись, рухнул рядом с ним на колени, ухватил за метнувшуюся к карману руку – уже сам понимал, что поздно. Прижал ладони к лицу, привалился плечом к пластиковой облицовке сцены. Мишка медленно подошёл, осторожно потянул неподвижного Кузнецова за локоть. В одеревеневших пальцах поблёскивал знакомый проклятый амулет.

– Вот же я идиот, – проговорил Старов. Эхо согласилось: «Идиот, идиот, идиот…» – Ярик… Ты чего?

– Ничего, – глухо сказал Зарецкий. – Всё уже…

Мишка уселся на корточки, без надежды пощупал у Кузнецова пульс. Он перестал понимать, что тут творится.

– Я думал, он тогда тебя послушается, – виновато пробормотал Старов. – Кто он такой хоть?

– Друг… детства, – через силу выговорил Ярослав. – Какая… теперь… разница…

– Он сам так решил, – сказал Мишка. Надо убрать подальше опасный амулет, ещё кто-нибудь напорется ненароком… – У него был выбор.

– У всех был, – эхом отозвался Зарецкий.

Мишка вытащил из кармана носовой платок и бережно завернул в него опасную побрякушку. Пристроил на полу рядом с телом, кое-как встал. Помог подняться другу. Ярослав оперся спиной о подмостки, небрежно вытер кровь, собравшуюся в углу рта. Он всё ещё был бледен и тяжело дышал.

– Верховского позвать? – наудачу предложил Мишка.

Зарецкий качнул головой и прикрыл глаза. Надо было бежать на подмогу к воюющим где-то Максу, Андрею и Косте, но Старов всё медлил. Отдалённый шум понемногу стихал. Поймали ли безопасники кого-нибудь из важных управских шишек? Взяли ли хоть кого-то живым? Сколько положили подвернувшихся под руку мирных?.. Время застыло. Сваленные в груды стулья целились в потолок металлическими ножками, неровными волнами морщилась ковровая дорожка, Кузнецов глядел неподвижными глазами в окно, прямо против ослепительного солнечного света. Только пыль продолжала танцевать в равнодушных лучах.

Тишину разбили торопливые шаги в коридоре. В зал бодрой поступью вошёл Викентьев с двумя бронированными молодчиками на подхвате; следом появился Верховский в сопровождении потрёпанных и мрачных подчинённых. У Макса под глазом наливался фингал, Косте оторвали рукав пиджака, Андрей выглядел целёхоньким, но в круглом лице не осталось ни кровинки. Бедняга… Придётся весь вечер отпаивать валерьянкой… Да и себя заодно – чем покрепче…

– А, коллега, – Викентьев коротко кивнул Мишке. – За тебя уже начали волноваться. Жив-здоров?

– Более-менее, – буркнул Старов. Наглая улыбочка на лице безопасника совершенно ему не нравилась.

– Рад сообщить, что операция успешно завершена, – произнёс Викентьев и покосился на прислонившегося к сцене Зарецкого. – Остаются некоторые формальности… Несущественные. Можно в целом считать, что дело мы закончили.

Ярослав мрачно взглянул на него и ничего не сказал. Мишка шагнул вперёд, прикрывая друга. Сил у него почти не осталось; наверное, у всех тут так, кроме наблюдавших с почтительного расстояния безопасников. В душе жгучей волной поднималась злость.

– Вы ж не собираетесь прямо тут… – угрожающе начал Старов, сверля Викентьева взглядом. – Евгений Валерьевич! Отзовите вы обвинения! Присяга не сработала, мало этого, что ли?

– Здесь случай вне правового поля, – безопасник с фальшивым сожалением покачал головой. – Я бы с удовольствием применил семнадцатый пункт третьей статьи, но у меня нет оснований…

– Да вы бы всю «Цепь» так и прохлопали, если б не Ярослав! – рявкнул Мишка. Подчинённые Викентьева угрожающе зашевелились. Там, конечно, хорошо, если хотя бы шестая категория, но их двое, и оба свежи и полны сил… – Александр Михайлович, вы чего молчите? Мы контроль или где? Беспредел же очевидный! Во что отдел превратится, если мы сейчас… Кто нас слушать вообще станет?

– Вот именно, – мрачно сказал Макс. Он быстрым шагом пересёк зал и встал рядом с Мишкой. – Вы, Евгений Валерьевич, извините, но фигня все ваши обвинения. Ну, ошиблись, бывает, так и не позорились бы уже…

– Что за выражения, Максим Николаевич? – процедил оторопевший Викентьев. Мимо него рысцой пробежал Андрей, втиснулся между Мишкой и Максом. – Коллеги, боюсь, вы не понимаете юридических тонкостей…

– Мы юридических тонкостей не понимаем? – ядовито уточнил Костя. Он поправил погнутые очки, важно вышел на середину зала и повернулся к Викентьеву; Мишка не видел его лица, но мог бы поклясться, что Чернов зло кривит рот и нехорошо щурится. – Коллега, вам лучше пересмотреть воззрения в пользу здравого смысла. В спорных случаях мнение контроля имеет решающее значение.

Он выразительно кивнул шефу. Викентьев тоже повернулся к Верховскому, нервно дёрнул щекой.

– Александр Михайлович, уймите, пожалуйста, подчинённых!

Верховский обвёл спокойным взглядом свою команду, встрёпанную, вымотанную и готовую сцепиться с безопасниками, окончательно нарушая зыбкое перемирие. Достал из кармана пиджака телефон, внимательно изучил экран, словно прямо сейчас не нашлось занятия поважнее. Вежливо кивнул Викентьеву.