Испытательный срок

По пути обратно к столу Ира всё-таки свернула на террасу. Остывший воздух дохнул в лицо прохладой, заставил зябко поёжиться. В ясном небе блестели звёзды, едва видимые за электрическим заревом; внизу шумела не желающая замолкать улица. Москве нет покоя ни днём, ни ночью. Завтра, наверное, уже поднимут какую-нибудь шумиху, засуетятся, заговорят на разные голоса, но пока – передышка. Несколько кратких часов, в которые можно ни о чём не думать и просто радоваться, что всё закончилось. Ира прикрыла глаза, вслушиваясь в умиротворяющую какофонию голосов вечно бодрствующего города.

– Тебе не холодно?

Она обернулась. Ярослав смотрел на неё серьёзно, без улыбки; в тёмных стёклах за его спиной скользили смутные тени. Их разделяло три или четыре шага – достаточно мало, чтобы не повышать голос, и слишком много, чтобы говорить о важном. Ира покачала головой.

– Нет, всё в порядке. Лето в этом году… странное.

– Да, более чем, – он коротко усмехнулся. – Не знаю, как тебя благодарить.

– Никак, – Ира неловко улыбнулась. – Если бы не Ксюша… И Александр Михайлович, это он всё устроил…

– Александр Михайлович склонен к театральным эффектам, – заметил Ярослав. – Но получилось, наверное, неплохо.

Наверное. По крайней мере, посрамлённый Викентьев ушёл ни с чем. Лучше о нём не вспоминать, не портить себе настроение.

– Что теперь будет? – тихо спросила Ира, глядя в сторону. Налетевший вдруг ветерок пробрал до костей и тут же отпустил.

– Не знаю, – отозвался Ярослав. – Дело, наверное, доведём до конца и закроем, если получится. Всё остальное… – он осёкся, перевёл дух, будто перед прыжком в ледяную воду. – В общем… Я пойму, если ты теперь знать меня не захочешь, но… Я тебе не лгал. Ни словом, ни делом.

Ира вскинула голову. Рука сама собой взлетела к воротнику, коснулась прохладного серебра. Мудрая бабушка с первого взгляда узнала «путеводную звезду»; она, разумеется, прекрасно понимала, как на самом деле работает этот сигнал тревоги. Вот пустоголовая внучка не сумела отличить редчайший артефакт от обычных безделушек, для которых и чувства-то почти не нужны…

– Я знаю, – она несмело подалась вперёд, сжимая в пальцах бесценную подвеску. Взглянула в тёмные глаза, понизила голос до шёпота: – Я знаю… Яр…

Он порывисто шагнул ей навстречу, обнял, привлёк к себе. Его амулет куда-то делся; должно быть, конфисковали, пока держали взаперти в Управе. Ира прижалась к его груди, прислушиваясь к частому стуку сердца. Яр ласково гладил её спину, касался губами волос, целовал нежно и жадно; время замерло, милосердно предоставив их друг другу. Наконец-то, после всех этих долгих, тяжёлых дней…

Деликатно щёлкнула дверь. Ира встрепенулась от неожиданности, выглянула из-за плеча Яра. У входа на террасу топтался Миша, крутивший в пальцах ключи от машины.

– Ребят, я это… – он продемонстрировал для убедительности увесистый брелок, – если хотите, подвезу до дома. Расходимся потихоньку…

– Да, Миш, спасибо, – Зарецкий улыбнулся другу, не выпуская Иру из объятий. – Подбрось нас до Фрунзенской, если по дороге.

Она не стала возражать. В Мишиной машине было просторно и немного пыльно; на пассажирском сидении отчаянно боролся с дремотой Андрей. Старов хохотнул, заводя мотор:

– Ну-ка не спать там! Услуга доставки до двери в пакет не входит!

Бармин испуганно пискнул и выпрямился в кресле. Яр усмехнулся:

– Я не настолько пьян.

Не смущаясь присутствия коллег, он обнял Иру за талию и притянул к себе. В окнах мелькали размытые пятна света от уличных фонарей; так было, может, несколько мгновений, а может, и целую вечность. За очередным поворотом показалась река, расцвеченная городскими огнями; машина понемногу сбросила ход, пристала к тротуару напротив украшенного арками дома.

– До понедельника! – Миша махнул рукой на прощание и потеребил за плечо Андрея: – Эй, следующая остановка – Черёмушки!

– А-а-а, да, – Бармин встряхнулся и тоже помахал: – Пока, ребята!

– До встречи, – отозвался Яр, прежде чем захлопнуть дверь. «Ниссан» лихо выскочил в соседнюю полосу и умчался в разбавленную светом ночь. – Ну, надеюсь, Прохор не слишком расстроится.

Прохор совсем не расстроился. Едва выглянув из-за двери, он ахнул и радостно растопырил мохнатые уши; на умной мордочке написано было искреннее счастье.

– Хозяин вернулся! – возвестил домовой, чуть подпрыгивая на месте. – И добрая гостьюшка пришла! Ох, а у Прохора-то ничего и не готово, он, растяпа, весь день мух гонял… Чуточку-минуточку, Прохор диван в гостиной разберёт, всё устроит!

– Не надо в гостиной, – Яр опустился на колени рядом с домовым, ласково почесал его за длинным ухом. – Отдыхай, дружище. Ты и так потрудился.

– Ну хоть чаю-то Прохор поставит!

– Если только гостья хочет, – Яр лукаво улыбнулся и, поднявшись на ноги, оглядел залитый светом коридор. – Ну-ка, что это они тут понавешали…

– Ох и устроили, негодяи, ох и напортили! – с готовностью запричитал домовой. – Всё перетряхнули, бо-гем-ский хрусталь побили, картины со стен пороняли, а там, промежду прочим, Кан-дин-ский в подлиннике…