Испытательный срок

– Это тебе, гастарбайтер, – Макс обличающе ткнул пальцем в сторону Зарецкого.

Ярик на пару мгновений бросил топтаться по клавиатуре и выглянул из-за мониторов.

– Сокольническая ветка по тебе соскучилась, коренной ты москвич, – беззлобно фыркнул он. – Вернусь из отпуска – по всей прогоню, от конечной до конечной.

Макс довольно заржал.

– Нежить, как узнает, сама разбежится! Смотри, я ведь напомню, не отвертишься. Если, конечно, не уволят тебя к тому времени…

Ксюша метнула в его сторону пламенный взгляд, и Некрасов мигом прикусил язык. Тема так и висела в воздухе без малого два месяца, никем не тронутая и оттого ещё более душная. Пока кипело и брызгало грязью дело «Цепи», всем было не до того, а теперь леший знает, что будет. Макс виновато покосился в сторону невозмутимого Зарецкого и принудил себя собрать в кучу остатки благостного настроения.

– Ир, что там ещё осталось?

Шаповалова покладисто сверилась с листком. Ей тоже не хотелось уходить в неприятный разговор.

– За умение разбираться в людях, трудолюбие и готовность идти до конца, – прочитала секретарша слегка торопливо.

– А вот это – Мишке, – уверенно определил Макс. – Ты специально, что ли, меня на самый конец оставила? Ну, давай, я готов!

– Тебе – за способность учиться, принимать решения в экстремальных обстоятельствах и брать на себя ответственность, – Ира отложила бумагу и снова взялась за мышку. – Всё, ребят, а то не успею – останетесь без премий…

Дверь тихонько щёлкнула и впустила в кабинет мрачного Старова. Все тут же обернулись к нему; Ярик вскочил с места, разом позабыв про отчёт.

– Ну что там?

– Пожизненное, – сообщил Мишка, ни на кого не глядя. – Заменили… В последний момент.

– Дал кому-нибудь на лапу, сволочь, – прошипела Оксана. – Надо бы суд проверить, а? На верность служебным клятвам…

– Да вроде по закону так можно, – сказал Макс, задумчиво хмуря лоб. – Учли какие-нибудь… прежние заслуги…

– Или добрые намерения, – Чернов брезгливо поджал губы. – Он же всё вопил, что старался на благо родины…

– Знает много, вот и пожалели, – сдержанно предположил Ярик. – Миш, а как…

– Допрашивать будут, – буркнул Старов и плюхнулся в кресло. – Сафонов возьми и ляпни, что Аня ему тогда сказала… ну… что тебя в городе нет. Я сдуру вякнул, а она… Вроде как руки развязала…

– Оправдают, – заверил друга Зарецкий. – Не по злому же умыслу.

– Да она вообще ни о чём не знала, – глухо сказал Мишка. – Не представляю, как она сейчас держится… Коммуникации всё растрепали, каждая собака теперь в курсе…

Ксюша невесело хохотнула.

– А ты как хотел? Влиятельнейших людей сообщества под замок посадили – и чтоб никто ничего не мяукнул? Спасибо хоть секретку не публикуют, – она бросила тревожный взгляд на Зарецкого.

– Надо перетерпеть, – негромко сказал Ярослав. – Шумиха рано или поздно уляжется.

– И всё станет как раньше? – с надеждой пискнул Андрей.

Мишка помотал головой.

– Нет, Андрюх. Как раньше уже не будет.

– Всё, что ни делается, к лучшему, – торжественно изрёк Макс и потянулся за кружкой. Витавший в воздухе чайный аромат наконец его соблазнил.

– Это опасное заблуждение, – заметил Зарецкий.

Макс скорчил в ответ недовольную гримасу, но в полемику ввязываться не стал. Разговор увял как-то сам собой. Мишка уныло разбирал какие-то бумаги, Ярик дописывал отчёт, Костик изображал страшную занятость, Андрей украдкой почитывал лежавшую в стороне от клавиатуры книжку – только Ксюша и Макс честно бездельничали, время от времени поглядывая на часы. После долгих недель изнурительных допросов, очных ставок, штудирования законов, возни с уликами и бесконечных судебных заседаний можно и чуть-чуть полениться. Или, наоборот, взбодриться той же пробежкой по метро: в сравнении с ползучей человеческой подлостью старая добрая нежить безобидна, предсказуема и проста в обращении. Отпустит его Верховский в одиночестве бродить ночью по тоннелям? А чего бы и нет, шеф отнюдь не похож на заботливую наседку…

Начальник, лёгок на помине, стремительным вихрем ворвался в кабинет, заставив всех подобраться и вспугнув зачитавшегося Бармина. Судя по выражению лица, шеф пребывал либо в крайней степени раздражения, либо в глубочайшем удовлетворении – а может, и то, и другое сразу. Остановившись у стола Зарецкого, он протянул подчинённому тоненькую пачку бумаг:

– Подписывай.

Ира вздрогнула, нервно вцепилась в подлокотники кресла. Ярик, озадаченно хмурясь, молча изучал документы; Ксюша вытянула шею, пытаясь заглянуть ему через плечо, но потерпела неудачу и с раздосадованной миной отвернулась к монитору.

– Других вариантов нет? – спокойно спросил Зарецкий, не отрываясь от бумаг.

– Есть. Для отдела лучше такой, – ядовито отозвался шеф. – Ещё глупые вопросы?

Ярик качнул головой и вытащил ручку из нагрудного кармана. Ира спрыгнула с кресла – в лице ни кровинки, руки судорожно сжаты в кулаки. Мишка, тоже бледный и хмурый, наградил начальника тяжёлым взглядом.

– Александр Михайлович…