Испытательный срок

Прохор высунул нос из кухни, стоило ей осторожно толкнуть дверь в коридор.

— Гостьюшка проснулась, — заключил он. — Чего откушать изволит? Прохор яишню сделать может, блинов пожарить, кашу сварить…

— Привет, Проша, — Ира смущённо ему улыбнулась. — Сделай, пожалуйста, что попроще.

— Прохору всё просто. Его хозяйка всему на свете научила, — похвастался домовой. Он деловито заглянул в спальню, покрутил лохматой головой и душераздирающе вздохнул. — Опять ить убёг спозаранку, душа беспокойная… А завтракать-то кто будет?

Ворча себе под нос, Прохор скрылся в кухне. Ира умылась и расчесала спутанные волосы; лицо, глядевшее на неё из зеркала, очевидно уступало в красоте маске, нарисованной Ксюшиной рукой, зато выглядело куда как счастливее. С кухни тянуло соблазнительными ароматами; квартира, вчера казавшаяся жутковатой и пустой, в одночасье стала уютной и почти знакомой. Ира на миг замешкалась, прежде чем переступить порог кухни. Помнит ли Яр, что шептал ей на грани яви и сна? Может, и нет; оба они были пьяны — алкоголем, ночью, друг другом. Впрочем, будет ещё время обо всём подумать, а прямо сейчас надо завтракать и ехать домой…

— Али гостьюшка печалится? — перепугался Прохор. — Нехорошо чего? Хозяин обидел?

— Нет-нет, Проша, всё в порядке, — Ира с поддельным энтузиазмом взялась за вилку. Есть не хочется, а надо. — Ты… э-э-э… не беспокойся так.

— Ить как не беспокоиться-то! — домовой всплеснул лапами — точь-в-точь как Афонька, не уследивший за шаловливыми хозяйскими внучками. — Прохор, по чести, у гостьюшки прощеньица просить должен. Он-то думал, она как все, а она — вон какая!

— Спасибо, — пробормотала Ира в кружку с чаем. Кто такие «все», лучше, пожалуй, не уточнять. — Очень вкусно у тебя получается.

Домовой надулся от гордости. Хронометры на духовке и на микроволновой печи в унисон показывали девять утра; родители наверняка уже проснулись. Ира сделала безнадёжную попытку помыть за собой посуду; Прохора едва удар не хватил от такого кощунства, и гостья была без церемоний выставлена вон из кухни. Больше предлогов задерживаться не нашлось. Сунув телефон в сумку, Ира натянула на ноги кроссовки и сама себя отчитала за малодушие. То есть на полудниц кидаться с голыми руками и играть в догонялки с безопасниками — это пожалуйста, а с матерью поговорить — всё уже, пороху не хватает? Смех, да и только.

Впрочем, самый сложный экзамен — тот, который ещё не сдан.

LXIX. Здравый смысл

Стойкий запах кофе за семь лет насквозь пропитал кабинет вместе со всей мебелью, документами и даже, наверное, краской на стенах. Будущему преемнику придётся либо долго и с боем вытравливать отсюда кофейный дух, либо смириться и продолжить привычки Верховского. Сегодня впервые за последние недели утренняя доза терпкой горечи принесла подлинное удовольствие. Ещё в бытность свою рядовым безопасником он усвоил: дела могут идти либо терпимо, либо катастрофически плохо; сейчас из второй категории всё понемногу выруливало к первой.

— Как ты мог бы догадаться, — Верховский откинулся в кресле и праздно сцепил пальцы, — ничего, что однозначно указывало бы на подлинных зачинщиков, коллеги в «Восходе» не нашли. Наши друзья, спасибо их информатору поневоле, успели подготовиться и куда-то деть большую часть документов, в том числе те, о которых говорил Максим. Это значит, что две-три башки мы гидре, конечно, отрубили, но ещё штук шесть преспокойно продолжают шипеть и плеваться ядом. Хуже того, могут отрастить себе новое туловище и опять начать суетиться. На сей раз куда как более осмотрительно.

Зарецкий скептически нахмурился. Александр Михайлович опасался, что после вчерашних потрясений он вовсе не будет ничего соображать, однако парень неплохо справлялся. Верховский даже не стал отчитывать его за раздражающую привычку вертеть в руках какую-нибудь дребедень в процессе размышлений.

— Это будет сложнее, — заметил Ярослав, пропуская между пальцев посеребрённый «паркер». — Я чуть-чуть навёл шороху на другой стороне.

— Наслышан, — Верховский позволил себе уважительно хмыкнуть. — Будет время — опиши подробно и направь мне под грифом, подошьём к делу. Но надо вычищать гниль здесь, и чем быстрее — тем лучше.

— На примете есть кто-нибудь? — деловито спросил Зарецкий.

— Миша одно имя назвал, — подпустив в голос сомнения, ответил Александр Михайлович. — Депутат Митрофанов. Вы с ним как-то пересекались.

— Скорее всего, он — марионетка, — сходу определил Ярослав. — Ему сейчас тридцать с небольшим, организовать что-то серьёзное шестнадцать лет назад он вряд ли мог.

— Верно мыслишь, — кивнул Верховский. — На политическом горизонте он появился лет восемь тому назад и сделал с тех пор головокружительную карьеру.

— Кто-то его продвинул.

— Очевидное можно не озвучивать, — Александр Михайлович досадливо поморщился. — В деле «Цепи» Митрофанов, без сомнения, замазан, доказательствами пусть Старов занимается. Мне нужен его покровитель. Быстро. Пока круги по воде не успели далеко разойтись.