Исследование Апокалипсиса

Страшные события Апокалипсиса, с участием ангелов или без них, происходят в некоем таинственном мире, представшем перед автором (авторами) Откровения в его видениях. После первых трех глав, повествующих о достаточно обыденных вещах, в книге все время нарастает напряжение, чудовищные видения сменяют друг друга, как бы соревнуясь между собой в том, чтобы быть как можно страшнее. Даже вполне в целом мажорный финал (глава 22) не смог обойтись без угроз лишения жизни и тяжких болезней. Совершенно очевиден смысл книги: охранение христианства и закрепление его наступающей динамики, предупреждение влияния других религий, представление конца мира и неминуемого торжества церкви, показ загробного существования. Вместе с тем трудно отделаться от ощущения, что апокалиптическое повествование представляет собой путь в глубины человеческой психики, и этот путь самый сложный и опасный, с его разрушительными страстями и влечениями, реализация которых никак не урегулирована нормами цивилизации. Более того, эти влечения и способы их претворения в жизнь представляют собой отрицание цивилизации. Если христианство в своей доапокалиптической части представляет собой несомненный шаг вперед в нравственном и духовном развитии, то последняя новозаветная книга возвращает нас почти в доисторическое прошлое.

Названные страсти и влечения укрыты от дневного света из-за их, в первую очередь, нравственной неприемлемости, и они есть то, чего человек особенно страшится, в том числе и тогда, когда они приходят к нему в виде галлюцинаций. Кстати, в пользу моего предположения о том, что Апокалипсис есть путь в глубины себя, может говорить и то, что видения в нем занимают центральное место, создавая особый виртуальный мир. Таким образом, не лишено оснований предположение, что Откровение представляет собой серьезное психологическое исследование, хотя те, которые его писали, и не ставили перед собой подобной осмысленной задачи.

Косвенным доказательством того, что Откровение можно воспринимать также и как путешествие вглубь себя, служит такая отличительная черта этой книги, как отсутствие в ней фигуры человека, если, конечно, не считать самого рассказчика — апостола Иоанна. Людей — не просто безымянной массы, а наделенных именами и индивидуальностью, хотя бы какой-то, больше всего в евангелиях, значительно меньше в деяниях апостолов, соборных посланиях и посланиях апостола Павла. В Апокалипсисе они исчезают вообще, уступая место богам, ангелам, зверям, дьяволам и другим потусторонним персонажам. Апокалиптический Иоанн Богослов скорее должен быть причислен к ним, чем к обычным людям. Поэтому можно сказать, что Откровение завершает процесс мистифицирования новозаветных священных текстов. Затем, разумеется, он был продолжен в трудах отцов церкви и в других бесчисленных богословских работах. Итак, человека в Апокалипсисе нет, точнее — нет конкретного лица, но есть глобальный человек как все человечество, до предела насыщенный его самого пугающими монстрами и деструктивными влечениями.

Другим доказательством того, что Откровение можно представить как путешествие к себе, является то, что чудовища и ужасы этой книги наступают не единовременно, не сразу, а постепенно, точнее — поэтапно: так бывает, когда внимание путешественника раз за разом приковывают к себе особо значимые и(или) невиданные им ранее зрелища, действия, пейзажи, здания, люди и т. д. Тогда он поневоле останавливается, старается понять и прочувствовать то, что предстало перед ним, затем двигается дальше. Апокалиптический странник поступает аналогичным образом: вначале нечто новое и ужасное неизменно наступало после снятия каждой из семи печатей, снятие последней вызвало семь ангелов с семью трубами. Первый трубный глас, как и любой последующий, открывает перед читателем новые страницы страданий и разгромов.

Думается, что Апокалипсис не сочинялся как психологическое исследование себя путем продвижения в глубины «Я», в которых были обнаружены не только монстры и чудовища, но и то, что можно назвать радостями жизни. О последних немало сказано в заключительных главах этой библейской книги. Путь к себе прокладывается бессознательно наряду с изложением и описанием сугубо религиозных, мистических образов, персонажей, явлений, символов и др. Обсуждаемую здесь мысль можно выразить и так: это изложение и описание очень похоже на анализ внутреннего мира человека, который по большей части не открывается его сознанию.

О том, что Апокалипсис может быть путешествием внутрь себя, убеждают такие рассуждения Дж. Франкла.