Исследование Апокалипсиса

Хаксли здесь имеет в виду коммунистическое учение, но рассматривает также и религиозные представления о спасении, которые понимают спасение как уход от глупости, зла и страданий в счастье, добро и мудрость. Политические и экономические меры считаются всего лишь дополнением к обретению индивидуальной святости, добродетели и веры в некий божественный принцип или некую божественную личность, обладающую способностью так или иначе, но прощать и освящать индивидуальную душу. Более того, считается, что желанная цель находится не в каком-то утопическом будущем, которое, скажем, в двадцать втором веке или даже раньше, если наши любимые политики останутся у власти и издадут правильные законы, а на «небесах»[87]

.

Не думаю, что все религии считают политические и экономические меры дополнением к обретению человеком святости, добродетели и веры. Напротив, многие из них отрицают какую-либо значимость таких мер, православие, например, вообще выступает за бедность и страдание как путь к святости и добродетели. Но повторю вопрос, поставленный Хаксли: от чего спасение? Думается, что ответ на него совсем не простой, даже если оставить в стороне разное понимание спасения разными религиями. Если же исходить из того, что спасение состоит в том, что личность правильной жизнью добивается бессмертия души и ее вечного воцарения в небесном христовом Иерусалиме, то этот ответ неизбежно порождает новый вопрос: а ради чего, для чего это нужно? Ответ может быть только такой: чтобы знать, точнее — верить, что смерть не есть конец всего, что потом будет новое, лучшее существование, не омрачаемое болезнями, страданиями, нуждой и даже смертью. Иными словами, смысл спасения как религиозного понятия представляет собой попытку смертного уйти от страха смерти.

5. Небытие и страх

Апокалипсис устрашает своими образами и грядущими ужасными карами, но взамен он дает ни с чем не сравнимое утешение — грядущее наступление божьего царства. Хотя и не раскрывает, что именно ждет людей, точнее, их души в страстно желаемом небесном Иерусалиме. Апокалипсис спасает человека от страха небытия, страха, который постоянно, на протяжении всех веков готов проглотить личность. Несомненная заслуга религии в том, что она не дает это сделать, но такую же функцию до нее выполняли примитивные верования, важной концепцией которых были учения о душе. Между тем испытание страхом небытия, т. е. полного и окончательного исчезновения человека, способно порождать мужество, которое не дает этому страху покорить его. Но не следует преувеличивать названный страх: подавляющее большинство людей не думает о нем, они просто живут, чтобы жить, а страх обычно может появиться в старости или в случае болезни, в том числе психической, постоянных, часто болезненных поисков смысла и цели жизни на фоне бессознательно ощущаемых и переживаемых угроз.

Небытие является отрицанием бытия, его антиподом, небытие — это не быть. Для человека оно означает не жить, следовательно, не чувствовать, не переживать, не знать, не общаться. Небытие человека есть логическое и закономерное продолжение его бытия, но нет никаких оснований думать, что после небытия наступит бытие, т. е. жизнь, существование. Но религия, в частности Апокалипсис, именно это и утверждает, но даже она не в состоянии снять страх небытия, смерти, который сокрыт в психике всех живых существ. Поэтому в любом случае (исключая, конечно, истинно некрофильское влечение к смерти) человек остается со своим страхом, который, хотелось бы подчеркнуть, далеко не всегда актуализируется. В субъективном аспекте небытие не представляет собой часть собственного бытия человека, а знание, представления о нем, сердцевину которых составляют неизбежность, преходящий характер своего бытия. В свою очередь, вызванные этими знаниями ощущения и переживания не могут не заполнить некоторые важные отрезки жизни конкретного субъекта и повлиять на нее. Однако небытие существует объективно, как данность, порождая страх и тревогу, имеющие общую онтологическую основу.