Исследования поля источника

Д-ру Виктору Гребенникову, обнаружившему эффект экранирования гравитации в крыльях насекомых, тоже удалось воспользоваться открытием для создания рабочей платформы, достаточно большой, чтобы он мог на ней летать. Он укладывал хитиновые оболочки крыльев многими слоями так, чтобы они могли открываться и закрываться как венецианские жалюзи, которые раздвигаются как восточное опахало. Подъемная сила крыльев значительно возрастала, если он укладывал их поперек друг друга; такая механическая система позволяла контролировать процесс. Когда все крылья складывались поверх друг друга, он достигал значительного вертикального подъема. Затем он встроил этот механизм в маленький прямоугольный деревянный ящик: “Я выбрал четырехугольный проект потому, что его проще складывать, и, сложенный, он напоминает чемоданчик, этюдник или “дипломат”, который можно декорировать так, что не возникает и малейших подозрений. Я, разумеется, выбрал “этюдник”.[615] Ученый летал на платформе, стоя как на скутере. Вертикальный толчок контролировался тормозной скобой велосипеда, способной открывать и закрывать веерообразные слои хитиновых оболочек. При движении вперед скорость контролировалась второй тормозной скобой, определяющей угол наклона крыльев. Гребенников управлял платформой, наклонив тело и привязавшись ремнем к металлической колонке, на которую крепился руль от велосипеда. Расчет ученого на то, что действительно происходило при пользовании устройством, увязывается с нашей моделью настолько совершенно, что непохоже, что это был слух.

Во-первых, поскольку он переходил во время-пространство, по достижению определенной высоты, наблюдающим с земли он казался похожим на волну.

“Меня снизу не видно, и не только из-за расстояния: даже при очень низком полете я большей частью совсем не отбрасываю тени. Но все-таки, как я после узнал, люди изредка кое-что видят на этом месте небосвода: либо светлый шар или диск, либо подобие вертикального или косого облачка с резкими краями, движущегося, по их свидетельствам, как-то “не по облачному”.[616]

Также он ощущал искажения времени, такие как неспособность закрывать затвор камеры: “Смотреть-то смотри, а фотографировать нельзя… Не закрывался затвор, а взятые с собою пленки — одна кассета в аппарате, другая в кармане — оказались сплошь и жестко засвеченными”.[617] Мне это напоминает устройство Сида Гурвича, которое значительно ускоряло время по сравнению с платформой Гребенникова. То есть, давление Гребенникова на кнопку было не достаточно долгим для того, чтобы открыть затвор. Если бы ученый был достаточно терпелив, это могло бы сработать, но, возможно, у него просто не было времени на ожидание.

А вот самое важное: Гребенников обнаружил, что, путешествуя в пространстве с использованием экранирования гравитации, он автоматически путешествует во времени.

“Кстати, кроме фотоаппарата у меня порой очень сильно барахлили часы, и, возможно, календарь: спускаясь, скажем, на знакомую поляну, я заставал ее, правда изредка, немного не соответствующей сезону, с «отклонением» примерно до недели в ту или иную сторону… Так что перемещаться удается не только в пространстве, а — вроде бы! — и во времени. Утверждать последнее со стопроцентной гарантией не могу, кроме, разве, того, что в полете — особенно в начале — сильно врут часы: поочередно то спешат, то отстают, но к концу экскурсии оказываются идущими точно секунда в секунду. Вот почему я во время таких путешествий сторонюсь людей: если тут задействовано, вместе с гравитацией, и Время, то вдруг произойдет нарушение неведомых мне следственно-причинных связей, и кто-то из нас пострадает? Вот откуда исходят мои страхи”.[618]

Также Гребенников пытался возвращать насекомых, но они лишь исчезали из пробирки. Однако в одном случае захваченное взрослое насекомое вернулось в виде живой куколки, что указывает на несомненный эффект путешествия во времени.

“Взятые “там” насекомые из пробирок, коробок и других вместилищ… исчезают, большей частью, бесследно; один раз пробирку в кармане изломало в мелкие осколки, в другой раз в стекле получилась овальная дырка с коричневыми, как бы “хитиновыми” краями… Неоднократно я чувствовал сквозь ткань кармана подобие короткого не то жжения, не то электроудара — наверное, в момент “исчезновения” пленника. И лишь один раз обнаружил в пробирке взятое мною насекомое, но это был не взрослый ихневмон — новый наездник с белыми колечками по усам, а его… куколка — то есть предшествующая стадия. Она была жива: тронешь — шевелит брюшком. К великому моему огорчению, через неделю она погибла и засохла”.[619]

До полета Гребенников пребывал в нашем пространстве-времени. После приземления он снова полностью возвращался в пространство-время, и только летая, он путешествовал во времени. Когда он пытался вернуть насекомых, они часто не возвращались, но в случае ихневмона, он действительно видел, что в пробирке взрослое тело вернулось к стадии личинки.