Исследования в консервации культурного наследия. Выпуск 3

Возвращаясь к одному из вышеперечисленных примеров, характеризующих сегодняшние методы проведения экспертизы, стоит вспомнить, как совершенно справедливо критически реагируют специалисты-технологи на привычку некоторых искусствоведов определять краски «на глазок». Однако появление фамилии автора произведения в самостоятельно вышедшем на рынок заключении химического исследования ничем не лучше. Подписывая такое заключение, специалист, казалось бы, должен понимать, что он подписывает весь текст, а не последующие объяснения, каким именно образом химический анализ утверждает авторство картины. Эта система дезориентирует рынок и работает на его мало цивилизованные механизмы. Европейский опыт, который обогнал нас отнюдь не по степени профессионализма экспертов, а по уровню регулирования юридических и методологических вопросов исследований, такую ситуацию исключает. Искусствовед и технолог стремятся к совместной работе и объединению усилий, согласовывая точки зрения друг друга{157}.

Возвращаюсь к предмету статьи и вопросу нашего представления об экспертизе. Как показывает история вопроса, терминологическая дискуссия, кого же считать экспертом и оправданно ли деление этой деятельности на ряд «локальных» – то есть технологических, искусствоведческих и прочих экспертиз, может длиться бесконечно. Более того, «перетягивание каната» в спорах, кто же главнее, значимее для современной экспертизы и для рынка, технолог или искусствовед – все это бесперспективно и уже давно не актуально. Факт заключается в том, что есть целый ряд специалистов, постоянно, в силу своих профессиональных обязанностей занятых экспертными исследованиями. Временем и спецификой предмета сформулирован целый ряд вопросов, на которые в конечном итоге это исследование призвано ответить. Наконец, в рамках этой деятельности используется ряд отработанных методов, служащих инструментарием специалистам в процессе работы. Поэтому уместнее, на наш взгляд, говорить об экспертизе как о едином исследовании, в рамках которого существует разнообразие его методов, взаимодополняющих и корректирующих друг друга.

Принципиальным при определении специфики и задач экспертного исследования в том виде, как это понимается в ГосНИИР, является ключевое свойство предмета изучения. По природе своей произведение искусства представляет собой одновременно и художественный, и материальный объект. В связи с этим за основу нашего подхода в разработанном Положении взят принцип целостности восприятия памятника.

Из этого вытекает и принципиальный выбор методики исследований. На наш взгляд, использование отдельно взятого, даже кажущегося самым «объективным», метода содержит больше риска дать недостаточно полное или даже ошибочное суждение о произведении искусства. Поэтому в качестве важнейшего принципа экспертного исследования мы заложили обязательность сочетания основных методов – искусствоведческого и технологического анализов. Понятно, что в каждом конкретном случае индивидуальные особенности произведения диктуют свое сочетание инструментов. Задача исследования как раз и состоит в том, чтобы применять их не механически, а комбинируя в зависимости от вопросов, которые ставит сама работа, сопоставляя разнородную информацию. Придерживаться такого подхода важно, если экспертиза действительно собирается отстаивать приоритет научного знания над своим коммерческим применением.

Вторая часть положения, не менее важная по своей значимости, отдана его регламентирующей функции. Я не буду подробно описывать все пункты Положения в этой части, остановлюсь на наиболее принципиальных моментах. Экспертиза, как никакая другая область знаний об искусстве, связана с запросами рынка, физических и юридических лиц, а также множественными рисками. Музейный специалист, научный сотрудник защищен должностной инструкцией. Эксперт же, представляющий организацию, тем не менее, зачастую сталкивается с целым рядом сложных ситуаций.

Это касается вопросов хранения произведений искусства, поступающих преимущественно от частных лиц, их сохранности в процессе исследования, его сроков и т. д.

Печальный пример недавнего прошлого, когда при пожаре в ВНХРЦ им. И. Э. Грабаря выяснилось, что большинство произведений искусства не были застрахованы, показывает, насколько актуальным и даже болезненным является, прежде всего, вопрос сохранности памятников искусства. Пока, к сожалению, у него нет решения. В Положении мы заложили принцип, который хоть в какой-то мере позволяет проводить профилактику подобных рисков. Состояние сохранности произведения при приеме на исследование тщательно фиксируется и, если есть опасность возникновения или развития повреждений в процессе работы, владельцу предлагается самостоятельно оформить страховку памятника. Иначе последующие претензии институтом не принимаются.