Исследователь

– Фред, послушай меня. Даже если бы я мог увезти Макса сам, я больше не смог бы сюда вернуться. Меня узнали бы. Узнали бы мой самолет. Посыпались бы вопросы, интервью, публикации в газетах.

– Почему? Почему посыпались бы интервью? Вас что, зовут Перси Фосетт? Или Джон Франклин? Или Кристофер Макларен? Вы один из них? Один из пропавших исследователей? Это ведь так?

– Будь Джон Франклин жив, ему перевалило бы за сто пятьдесят, – заметил исследователь. – Неужели я так плохо выгляжу?

– Но вы ведь точно один из них!

– Я ведь сказал, что живу один так давно, что имена мне больше не нужны.

– Вы просто трус! Вы боитесь отсюда уйти.

– Да, я не хочу отсюда уходить. Таков мой выбор, Фред. Фред насупился.

– Я все понимаю. Но, поверь мне, именно здесь я счастлив.

Фред неожиданно разозлился, но подавил в себе желание сказать множество непростительных вещей.

– Счастливым вы не кажетесь, – буркнул он.

– «Счастливый» – любопытное слово. Это одно из немногих слов, которые расстраивают меня. Мне следовало сказать, что здесь я честен с собой.

– Это безумие! – Фред вспыхнул. Он так и пылал от гнева.

– Почему ты злишься, Фред?

– Я не злюсь! – Он посмотрел исследователю в лицо. – Я просто боюсь!

– Само собой. Но ты боялся всегда, и это тебя не останавливало.

– Теперь все иначе!

– Почему?

– Я не был один. Мне помогали. С плотом, с едой… со всем остальным.

– Управляет самолетом один человек. Почему не ты?

– Если я напортачу, – он не сказал «если мы погибнем», но это подразумевалось, – виноват буду я. Это хуже.

– Тогда загляни своему страху в глаза. Ты сумеешь. Думаю, ты создан бороться со страхами. Страх – как пантера. Люди сильнее пантер. Пантеру можно одолеть, несмотря на ее клыки и когти. Но нельзя остановиться, когда ты устал. Остановиться можно только тогда, когда устала пантера.

Фред кивнул. Затем на всякий случай он спросил:

– Это вы в переносном смысле или…

– В переносном. Хотя порой приходится бороться с ними на самом деле. Именно так я повредил ногу.

У них за спиной раздался кашель.

– Можно мне с вами поговорить? – спросила Кон.

Исследователь перегнулся через бензобак.

– Конечно, – сказал он. – В чем дело?

– Наедине, – добавила Кон, взглянув на Фреда.

Не отрывая глаз от двигателя, исследователь мотнул головой, веля Фреду уйти.

Фред сердито посмотрел на Кон, но все же удалился. Когда он дошел до середины площади, Кон заговорила. Она пыталась понизить голос, но он не слушался ее и звенел в ночи.

– Я не полечу.

Фред пораженно обернулся. Исследователь по-прежнему проверял двигатель. Фред спрятался за деревом на бульваре.

– Я останусь с вами, – сказала Кон. – Я все решила. Максу нужно в больницу, но не мне.

– Боюсь, я не позволю тебе остаться, – ответил исследователь и подтянул очередной болт.

– От меня не будет проблем. Я экономила еду и могу есть пауков. У меня в карманах много вяленого мяса.

– Я знаю. Чувствую его запах. К тому же твое лицо еще несколько часов назад тебя выдало. Есть разница между намеком и сигнализацией банка Англии. Твое лицо как сирена. Мне жаль, дитя мое, но ты полетишь на этом самолете.

– Я не могу! Просто не могу.

– Я понимаю, – очень мягко сказал исследователь. – Но ты должна.

– Мне здесь лучше. Дома я порой желаю людям смерти. Исследователь молча кивнул.

– Вы не понимаете! – воскликнула Кон. – Я желаю этого всем сердцем. Порой у меня даже кружится голова.

Исследователь снова кивнул:

– Такое случается с нашими сердцами, Кон. Они злятся. Не паникуй из-за этого. Ты избавишься от этих желаний.

– Откуда вы знаете?

– С десяти до шестнадцати лет я желал смерти половине своих одноклассников и большинству учителей, но все они, к моей досаде, остались живы. С ними не случилось ничего плохого. Впрочем, один потом переехал в Бельгию. Но на этом все.

– Но я должна остаться здесь! – Кон зарделась. – Здесь все гораздо проще.

– Я понимаю. Но ведь из вас четверых тебе это место меньше всех нравилось?

– Я передумала! – Она краснела все сильнее – покраснели ее уши, шея, лоб. – Теперь я его обожаю. Я никогда и ничего так не любила! Дома мне все время говорят сидеть ровно и ничего не трогать. Все накрывают покрывалами, чтобы я ничего не запачкала. Некоторые покрывала тоже накрывают покрывалами! От меня все время требуют быть такой, какой я быть не могу.

– Да. Я знаю, каково это, – кивнул исследователь.

– Но здесь я могу кричать, когда захочу. Никто не остановит меня, если я захочу есть руками или залезть на дерево. Я могу спать где угодно и даже бегать! – После этого она смутилась, словно признаваясь в страшном грехе.

Исследователь с трудом сдержал улыбку.

– Все это можно делать и не в джунглях, – сказал он. – Дело здесь в тебе, а не в лесу. Будь внимательна к миру, как была внимательна здесь. Он покажется тебе совсем иным. Внимание и любовь так близки, что почти неотличимы друг от друга.

– Прошу вас, – прошептала Кон.

Исследователь вздохнул:

– Ты должна отправиться домой, потому что я не хочу, чтобы люди отправились искать тебя и нашли здесь. Я никому не могу позволить отыскать это место…

Он присел, чтобы заглянуть Кон в глаза.