Иссушение

Увидев вошедших, декан моментально переменился, став похожим на того лорда Грэма, которого все знали и боялись. Рик подтолкнул Вивиан вперед, и она, сделав несколько неловких шагов, нерешительно замерла посреди комнаты.

Взглядом лорд буквально пригвоздил ее к полу, и Сойледж, боязливо втянув голову в плечи, громко всхлипнула. Всегда собранная, надменная и даже стервозная, сейчас она была абсолютно раздавлена, и видеть ее в таком состоянии было непривычно.

– Ты добавила в еду яд, собираясь отравить однокурсницу, – с леденящим душу спокойствием констатировал Грэм. – На что ты рассчитывала? Остаться незамеченной элементалем?

Ответа не последовало, и обманчивое спокойствие лорда сменилось ничем не прикрытой яростью:

– Зачем, дарх возьми, ты это сделала?! Ты понимаешь, что теперь можешь отправиться прямиком в тюрьму?!

Вивиан еще раз громко всхлипнула, затем на секунду замолкла, а после упала на пол и затряслась в громких рыданиях.

– Я-а не хотела! Это все она-а… – сквозь слезы произнесла адептка. – Не з-знаю, почему я на это согласилась!

Сойледж подняла на Нику безумные глаза и судорожно проговорила:

– Н-ненавижу тебя! Ненавижу! Но убивать не хотела… клянусь!

Она вновь разразилась рыданиями, и из ее сумбурной речи больше не удалось разобрать ни слова. Не выдержав, Грэм подошел к Вивиан, одним рывком поднял с пола и, поймав ее взгляд, принялся считывать мысли. Да, это было незаконно, но в сложившихся обстоятельствах церемониться с ней лорд не собирался. От вторжения в сознание Сойледж испытала боль и попыталась вырваться, но Грэм собирался довести начатое до конца. Это был неприятный, но единственно действенный способ узнать всю правду.

С каждой секундой Грэм становился все мрачнее и мрачнее, а когда считал всю нужную информацию, выражение его лица и вовсе не поддавалось никакому описанию. Казалось, лорд был готов метать гром и молнии и сейчас сдерживался из последних сил.

– Отведи ее в лазарет, – велел он Рику, кивнув на вновь осевшую на пол Вивиан.

Не став ничего уточнять, элементаль кивнул и помог ей подняться. Через несколько мгновений они ушли, и когда за ними захлопнулась дверь, в комнате повисла гробовая тишина. Видя, что Грэм находится на грани бешенства, расспрашивать его Ника не спешила.

Лорд подошел к окну, оказавшись к Нике спиной, и несколько раз глубоко вздохнул. С минуту он стоял, не шелохнувшись, и Ника чувствовала, что в это время он пытался совладать с захлестнувшими его эмоциями.

Когда ему это удалось, Грэм обернулся и с расстановкой произнес:

– Сойледж подвергалась ментальному воздействию. Ее неприязнью к тебе воспользовались и сделали внушение. Менталисты, да и эмпаты, неплохо поработали.

Сказать, что Ника была поражена, – это не сказать ровным счетом ничего:

– Но зачем? Зачем кому-то внушать ей меня убить? Кому я могу мешать?!

Грэм ответил не сразу. Его взгляд, направленный на Нику, выражал множество чувств, среди которых неожиданно промелькнула… вина.

– Мне следовало раньше об этом догадаться, – сокрушенно произнес он. – Но я даже предположить не мог, что она на это способна!

Только сейчас в памяти Грэма всплыли слова бывшей любовницы, брошенные в последнюю их встречу.

«Клянусь, ты об этом еще пожалеешь!» – сказала она тогда, но он не обратил на угрозу никакого внимания. Как оказалось. зря.

– За этим стоит Эльза? – догадалась Ника. – Я права?

– И не только за этим, – мрачно подтвердил лорд. – Когда я сканировал ауру напавшего на нас дарха, то также обнаружил следы ментального воздействия.

Внезапно Грэм с силой стукнул кулаком по стене и, не сдержавшись, выругался. Он был зол на Сойледж, ставшую пешкой в руках опытных квинтов, на Эльзу, решившую таким диким способом избавиться от потенциальной соперницы, но больше всего – на себя. За то, что не сумел вовремя это предотвратить.

Лорд вплотную подошел к Нике и, глядя ей прямо в глаза, уверенно произнес:

– Можешь не сомневаться: больше она не посмеет тебя тронуть. Обещаю.

И без его слов Ника это знала. Знала, что он защитит ее – не важно, по каким причинам, но Грэм не позволит Эльзе вновь посягнуть на Никину жизнь. Нике было совершенно не важно, каким образом он решит эту проблему – прибегнет к закону, обвинив Эльзу в нападении, или пригрозит при личной встрече. В этот вопрос Ника вмешиваться не собиралась и впервые в жизни не проявляла к кому-то сочувствия. Дальнейшая судьба Эльзы ее не интересовала, и Ника надеялась лишь на то, что она получит по заслугам.