Иссык-Кульский эпизод

 То, что обо мне заговорили как о покойнике, утешило. Я опять немного расслабился, стал ровнее дышать. В пику этим самонадеянным ворогам припомнилась бессмертная фраза седоусого американского классика – про слишком уж преувеличенные слухи о его смерти. Хотя фраза и заезженная, она в полной мере соответствовала текущему моменту26, радовала своей злоехидной приятственностью.

 «Тьфу, тьфу, тьфу!» – мысленно поплевал я.

– Если бы ты вчера вечером не возвращался, мы бы его еще в лесу завалили. Насторожил ты его, – послышался баритон Басмача.

– А ствол бы я как забрал? Ты прискакал – дело есть, дело есть! – зло забубнил Османкулов. – А я его надежно припрятал. Как объяснишь этим, зачем полез далеко в камни? Нужник там не устраивали. Ты от первой пушки избавился?

– Нет ее, – кратко ответствовал Басмач.

 Стало понятно, что ствола, из которого стреляли у торгового центра, больше не существует.

– А ведь не через ледник он собирался от нас уходить! Что он, самоубийца, что ли? – стал судить-рядить наверху Османкулов. – Они с Треневым вчера здесь чуть в трещину не загремели! Может, в урочище есть какой проход в соседнюю долину?

– Нет здесь прохода, я бы знал, – прохрипел над головой голос Басмача. – Он здесь работал, я помню. Как он ментом вдруг оказался? То-то рожа мне его вчера не понравилась!

– Значит оказался. Я раньше видел его. Э-э, сигареты кончились. Дай твоих.

 В зеленоватом сумраке грота дразняще запахло табаком. На льду закурили.

– Молодец, с третьего выстрела ты его! Качан барабыз27? – что-то по-своему продолдонил чабан.

– Сам …аешь, – некстати наверху по льду заскребло, зашуршало, заглушая, половиня слова и фразы. – Сообщен… Ночью …светиться …г…м …Балыкбая. …лемянник заболел. – мешал мне скрежет над головой. – …дорога.

 «Ночью, Балыкбая? Балыкбай, бай – похоже, имя чье-то?» – отметил я для себя.

– Эртенки куйруктан бугинкю эпкэ артык28! – в наступившей тишине отчетливо прохрипел что-то по-своему Басмач.

 «Что это они – два киргиза, а по-русски почти все?» – мелькнула нелогичная после фразы на киргизском мысль.

– Это точно. Время у нас еще есть, – задвигался наверху Османкулов. – Все соскреб, подчистил? Ну, тогда пошли.

 «Балыкбай какой-то? Что они там задумали? – завертелось в голове: – Вроде пронесло!» – только теперь осознал я, напряженно прислушиваясь к удаляющемуся шарканью.

 Мышцы мои окончательно расслабились. Меня слегка заколотило.

 Из осторожности выждав минут сорок, я лишь с четвертого раза нашарил острием в стенке трещины старую дырку и по-новому ввинтил крюк.

 Обвязав для страховки запястье веревкой, я намертво ухватился правой рукой за крюк и, мысленно перекрестившись, наклонно навис над трещиной. Левой рукой дотянувшись, обозначив для себя кончиками пальцев верхний край трещины, медленно присел, скользя ладонью по шершавому льду, собрался, оттолкнулся ногами от ледяного дна грота и в верхней точке подпрыга цапнул уже всей длиной пальцев наружную кромку трещины. Мгновенно отжавшись с упором на крюк, я забросил ногу на поверхность льда. В последний момент крюк предательски шевельнулся. Выбираться из трещины было намного труднее, чем спускаться в нее!

 Наверху все так же густела над головой вогнутая голубизна неба. На ее фоне изломанным абрисом четко, словно прорисованная тонкой кистью художника, просматривалась линия скальных гребней ледникового цирка. Неугомонное солнце, сиявшее, казалось, еще ярче, яростно выбеливало снежно-ледяную громаду фирнового поля. Посреди всего этого царила всепоглощающая, отрешенная от суетности тишина.

 Продрогнув в ледяном гроте, я присел на теплый от мощной солнечной инсоляции камень и помаленьку в свой черед начал согреваться.

 «Вот и отдохнул, «друзей» повидал, себя показал!» – наконец, перевел я дух.

 Сняв с ладони, я обвязал носовым платком саднящую, но уже подсыхающую царапину на локте, набрал с подтаявшей поверхности льда ледяной крошки и обмыл запекшуюся на кисти кровь. Посидев еще немного, поднялся на ноги и, не торопясь, побрел назад в сторону ледопада.

 За уступом, далеко внизу среди каменной россыпи, на расстоянии похожей на руины домов, обрушенных, разметенных страшным землетрясением, я углядел двух всадников, неспешно отдалявшихся вниз по ущелью. Чтобы не обозначать место злодейства, с собой они прихватили в повод и моего Прыгуна.

 «Что, суки, взяли?!» – положив ладонь на сгиб руки, погрозил кулаком я им вслед, смастерив всем понятный, тешущий самолюбие жест.

 «Мы ещё посмотрим у кого галифе-то поширьше!» – утешался я, устало переступая по камням в сторону перевала Рачкулик.

Глава 6