Истерли Холл

Вероника встала. Ноги у нее подгибались. Она сжала руки в кулаки, повернулась на каблуках и вышла из комнаты. Но она успела заметить, что руки мачехи дрожат, а в глазах отразился тот же страх, который испытывала она сама. И впервые в жизни ей пришло в голову, что цена, которую эта женщина заплатила за богатство, оказалась непомерно высока.

Она поднялась по лестнице. В голове у нее все плыло. В ванной ее вытошнило. Хорошо, что Лил оставила работу. Слава богу, что никто не видит, в каком она состоянии. Вероника добралась до постели и рухнула. За окном угасал последний августовский вечер. Если бы Оберон был здесь, удар получил бы он. Хотя Ричард все-таки перехватил бы руку отца, как тогда сержант перехватил сковородку Энни, а потом убил бы его.

– А действительно он бы сделал это ради меня? – прошептала Вероника. Он так ярко представился ей в этот момент, она ощутила такое мягкое прикосновение его губ к ее руке в тот день, когда он уезжал, и что-то шевельнулось в ее душе.

Глава 20

Пятнадцатого августа, через неделю после того, как мужчины уехали, стояла прекрасная погода. Семейству Форбс предстояло ехать из Госфорна в Ньюкасл, где они попрощаются со своими мужчинами, отбывавшими на фронт. Садясь в поезд, все сохраняли спокойствие. Леди Вероника, разумеется, ехала первым классом. Эви подтолкнула мать локтем.

– Есть преимущества в том, чтобы быть прислугой. По крайней мере мы едем все вместе.

Мать улыбнулась и прижала к себе Тима. Милли жонглировала мячиками, и он потянулся за ними. Эви так и не удалось научиться жонглировать, сколько бы раз Джек ни показывал ей, и когда он обучил этому Милли, она почувствовала укол ревности.

Милли одернула его:

– Перестань, Тим.

Она уронила мячик.

– У, зараза.

– Не при ребенке, – возразила мама.

Милли вздохнула и протянула мячик сыну, который немедленно попытался бросить его подальше через вагон. Сидевшая напротив Грейс поймала мячик одной рукой, прежде чем он упал на пол, и бросила Эви, которая, в свою очередь, бросила его Алеку, отцу Саймона, а тот перебросил его Джеку. Тим развеселился. Он получил мячик от отца и протянул матери. Милли улыбнулась и бросила мячик Алеку, и так оно и продолжалось, и вскоре они все смеялись и дразнили тех, кто ронял мячик. Они расслабились, и ощущение было такое, будто они собрались на пикник.

За окном проносились сельские пейзажи. Жены, братья, сестры, родители – все садились на следующей станции. Раздался пронзительный гудок паровоза, вверх поднялось облачко пара, и колеса заскрипели на рельсах. Закрылись с громким стуком двери, и наконец они снова поехали. Мужчины уступили места кому-то из новоприбывших, а сами переместились в проходы, оставляя женщин заботиться о багаже. Эви и Грейс с сомнением смотрели на шарик. Продолжать или нет?

– Боже мой, дайте-ка мне, – сказала Милли, забирая мячик и кидая его кому-то из новоприбывших. Моргнув, человек сообразил, что от него требуется, поймал мячик и бросил его дальше. Игра продолжалась. Все лучше, чем постоянно думать о том, что мужчины сейчас поднимаются на корабль.

Мужчины поднимаются на корабль…

Поднимаются…

Колеса стучали, и даже игра в мяч не могла больше отвлечь Эви от мысли о предстоящем прощании. И, оглядев всех сидящих в вагоне, она с уверенностью могла сказать, что все они чувствуют то же самое. Как жарко. Действительно жарко? Она потянула за кожаную петлю на окне и опустила стекло. Колеса подскакивали на стрелках, поезд гудел, проходя по мостам, в окна влетали хлопья сажи. Грейс пыталась отмахиваться, но они уже опустились ей на лицо.

– Эви, может быть, закроем окно? – предложила она.

Эви заулыбалась.

– Прошу прощения.

Она снова подняла стекло, и сразу стало тише.

– Вот, послюнявь. – Эви протянула ей носовой платок. Грейс поморщилась. Милли высказалась:

– Ты сейчас не у себя на кухне, Эви Форбс, когда ты заставляешь всех начищаться до блеска, чтобы хозяева были довольны.

Эви посмотрела на нее. При чем тут кухня? По всей видимости, так Милли отстаивает свое место перед посторонними. Обе теперь смотрели на Грейс, осознав вдруг, что она уже на службе.

Грейс вытащила из кармана собственный носовой платок. Она пососала его и протянула Эви.

– Сделай одолжение, Эви, я не могу позволить себе выглядеть как чумазая школьница. А ты, Милли, не забывай, что Эви учится очень важным вещам, она умная девочка.

Вот так, заруби себе на носу, подумала Эви, безрезультатно стараясь стереть жирную копоть.

Мать сказала:

– Брось-ка ты это, солнышко, давай лучше я.

Она передала Тима Эви.

– У меня с собой мыльные тряпочки, на случай если понадобится помыть малыша. Лучше протереть лицо ими, чем слюнявить платок и тереть кожу.