Истина

… И, наконец, третья женщина – Сонька. Банщица. Мать-одиночка. Ее дочь, Ленка, 12 лет, была страшная матерщинница – вся в мать. Сонька была худая, чуть выше среднего роста, с тонкими, голенастыми ногами. На лбу был шрам. Она беспрестанно шмыгала мокрым, не просыхающим носом. Он брезговал. В постели Сонька была ненасытна, ей все было мало. Он быстро уставал. Как-то Сонька неделю, каждый день ходила. Он тогда психанул. Была ссора. И Сонька перестала ходить. Позавчера он шел с работы – Сонька. Он даже не остановился. А ведь было и хорошее, было что вспомнить. Были в его жизни еще женщины, но без постели; то были мимолетные встречи, увлечения. Он много раз влюблялся, охладевал. Надо было объясниться – он отступал. Находил какой-то страх. Он не хотел повторения, развода: был научен. Но одному жить тоже было не хорошо. Он писал объявления в газету в «Службу знакомств». И вот уж прошло два месяца с последнего объявления – и ничего. Но он не терял надежды найти свою вторую половину.

Он знал , какая она должна быть. Невысокого роста, средней полноты, лучше – худая. Хорошо, если блондинка. Чтобы характер был отходчивый. Чтобы была сексапильна. На улице он ловил на себе внимательные взгляды женщин. Не все еще было потеряно. Он думал о Козыревой. Хотел бы с ней объясниться. Но как? Он ждал удобного момента. И ожидание это затянулось. Были минуты, когда он не мог больше ждать. Валентина женщина была темпераментная. Не женщина – магнит. Он бездействовал. И во сне ничего не получалось. Было обидно. Он слез с кресла. На улице было темно. Фонари не горели.

– Валюшка! Куколка ты моя ненаглядная! – протянул он, стоя у окна. – Как бы я тебя любил. Милая. Хорошая моя.

Он опять залез с ногами в кресло. Начался фильм. Это был триллер: громадные черные черепахи выходили ночью из моря, пожирали людей. Весь берег был усыпан костями. Об этом фильме, он раньше демонстрировался, много говорили на работе, кому-то он нравился, кому-то – нет. Фильм смотрелся легко. Был хорошо поставлен, было много спецэффектов. После фильма он сразу лег. Он мог лечь и в восемь, и в девять, и в десять… Сам себе был хозяин. Он с удовольствием вытянул ноги, закрыл глаза. Позвони сейчас Валентина, он, пожалуй не открыл бы дверь: так хорошо было одному. К тому же Валентина была замужем.

Хвост пистолетом

Утром выпал снег. Было прохладно, совсем не похоже на весну. Как в Покров. Зинаида, крупная женщина с печальными глазами, бухгалтер в пенсионном фонде, ходила уже с болонкой, а была черная, бойцовской породы. собака с тонким веревкой-хвостом.

– Не бойтесь, – с улыбкой на лице говорила Зинаида.

Он и не боялся, на собаке был намордник. Но все равно собака есть собака, какой с нее спрос. Да и с владельца бывает, что тоже спросить нечего. Сколько случаев было, покусала собака – и нет виноватых.

Сергей прошел в желтой дорогой дубленке. Невысокого роста, худощавый, каким и был. Говорили, что у него в Москве две большие квартиры, дача. Попросить бы денег, что там для успешного предпринимателя тысяча-другая в рублях. Шутка! Ничего он просить, конечно, не собирался. Да Сергей и не даст, скажет: может тебе банковскую карту еще дать? Много вас таких. Когда Сергей работал еще на компрессорной, 70-80-е годы, если одалживал кому, только с процентами, точно ростовщик. И это в советское время… Проценты. Дико тогда казалось. Мужики даже хотели его побить. Не любили его в цехе… Он уж не помнил, из-за чего, но точно не из-за процентов, сошелся тогда с Сергеем. Сергей получил свое, он был на голову выше Сергея, крупнее . Неспокойное было время. Дефолт. Не выплачивалась зарплата. Непонятная приватизация. Какие-то ваучеры. Акции. Все было в диковинку. Сергей стал скупать акции, потом и ваучеры. Скоро рассчитался, уехал в Москву и вот вернулся. Надолго?      Он в прошлом году рассчитался, ушел с компрессорной, с мастером, поругался, да и, признаться, надоело вот так на одном месте, одни и те же лица… Пока работал в торговом центре у Ходыкина электриком. Зарплата небольшая, чуть больше средней пенсии по стране. Лучше, конечно, чем ничего. На заводе тоже мужики жаловались, мало платили. Кризис.

В киоске «Хлебушко» – напротив алкомагазина «Лион» – был «технический перерыв», висела табличка. Григорий ровно в 12, можно часы сверять, вышел из дома. Видный мужчина. На пенсии. Пенсия 30 тысяч, говорит. Чего смеяться! Сварщик – пенсия 30 тысяч! Ладно были бы награды. Да и как работник-то он был неважный, Генка рассказывал, как он работал, все больше сидел, лясы точил. 30 тысяч! За что? Болтун. Говорил еще, что купил иномарку на пенсию. Он не видел, чтобы Григорий ездил. 30 тысяч! Загнул! У ветерана войны такой пенсии нет.

– Привет.

– Привет.

– Как оно (жизнь)?

– Да ничего.

Генка был с женой, куда-то торопился, так бы, конечно, рассказал что-нибудь, мужик словоохотливый.